– Недавно люди, которых ты подбирал для наружного
наблюдения, пропустили важную встречу объекта. И не только пропустили, но и не
признались в этом вовремя, обманули нас, выдав ложную информацию. Это никуда не
годится, Натик. Как такие люди могли оказаться в наших рядах? Кто их нанимал?
– Я выясню, кто их нанимал, – пообещал
Расулов. – Но я говорю тебе, Арсен: этого не может быть. Они не могли
пропустить передвижения объекта и не могли солгать. Я в это не верю.
– И тем не менее это факт, – вздохнул
Арсен. – Я сам не поверил, когда узнал.
– Может быть, тебя обманули? – рискнул
предположить Расулов.
Бровки Арсена, редкие и седенькие, взлетели вверх.
– Кто? Кто и зачем мог это сделать?
– Тоже верно, – согласился Натик. – Некому и
незачем тебя обманывать. Какие еще проколы были?
– Те, кого ты набираешь в группу устрашения, тоже
оставляют желать много лучшего. Они считают себя такими умными и опытными, что
позволяют себе действовать без команды. Не спорю, действуют они вполне
грамотно, у меня в этом плане претензий нет. Но без команды! А кому, как не
тебе, Натик, знать, как опасен в нашем деле человек, позволяющий себе
действовать без команды. Он одним фактом своего существования ставит под угрозу
весь наш механизм.
– Что конкретно сделали эти люди?
– Один раз они имитировали покушение на кражу,
разрезали сумку у нашего объекта. Объект испугался, что едва не лишился денег и
служебного удостоверения. Конечно, испуг был нам на руку. Но самовольные
действия! В другой раз твои люди залезли в квартиру объекта и сделали так, что
объект об этом узнал. Тоже грамотно, но ведь их никто не посылал. Натик, мне
больно говорить об этом, но похоже, что с годами ты утратил чутье, ты перестал
руководить своим аппаратом. Может быть, ты устал? Может быть, ты нуждаешься в
отдыхе?
Расулов помолчал, покрутил в пальцах малахитовые четки, с
которыми никогда не расставался.
– Я ценю твою заботу о моем здоровье, Арсен, –
наконец произнес он, – и ценю твою деликатность. Ты прав, мне пора на
покой. Приводи того, кто меня заменит, я передам ему все дела. У тебя есть
человек на примете?
– Виктор, – ответил Арсен, тщательно скрывая
охватившую его радость от столь удачного разрешения трудной проблемы. –
Витя Тришкан.
– Что ж, – Натик пожевал губами, что-то прикидывая
и словно пробуя собственные мысли на вкус, – неплохой выбор. Он молод,
энергичен, предан делу. Но я хочу, чтобы ты понял, Арсен: если у меня случаются
проколы с кадрами, то только лишь потому, что у Виктора случаются проколы с
информацией. Моя задача – определить круг вопросов, ответы на которые я хочу
получить, прежде чем приму решение о вербовке. На основании ответов на
поставленные мной вопросы я составляю мнение о характере человека, о его
способностях и склонностях. Но ответы на мои вопросы мне приносит Виктор,
поскольку именно он отвечает у нас за информацию. И если я принял неверное
решение, значит, информация, поступившая от Виктора, оказалась некачественной.
Это я говорю не для того, чтобы оправдаться, и не для того, чтобы разжалобить
тебя. Я ухожу от дела, это решено. Но вряд ли Виктор окажется лучше меня. И
потом, если он сядет на кадры, кто займется информацией?
– А вот об этом я хотел как раз попросить тебя, –
улыбнулся Арсен. – Считай, что это твое последнее задание. Найди мне
человека, который заменит Виктора, и тогда я уйду на заслуженный отдых следом
за тобой.
– Ты? – вытаращил глаза Расулов. – Ты
оставишь дело? Но оно же погибнет без тебя.
– Не погибнет, – усмехнулся Арсен. – Не
погибнет, если во главе его будет стоять тот, кого я хочу на это место
поставить. Человек жесткий, четкий, обладающий ясным умом, аналитическими
способностями и превосходной памятью, человек, который никогда не забывает
причиненного ему зла и не умеет прощать. Майор милиции, образование
университетское, юрист. Тринадцать лет практической работы, в том числе
оперативной.
Расулов долго смотрел в окно, а пальцы его, мерно
перебиравшие четки, словно жили своей отдельной жизнью. Наконец он перевел
глаза на Арсена.
– Каменская, – сказал он, и в голосе его не было
слышно вопросительных интонаций. – Что ж, это хорошее решение. Но
невыполнимое.
– А это мы еще посмотрим, – холодно улыбнулся
Арсен, помолчал и повторил совсем тихо: – Еще посмотрим.
* * *
Несмотря на усиливающуюся слабость и непонятное недомогание,
проснулся Юрий Оборин в превосходном настроении. Ночью ему приснилось, что идет
заседание совета, на котором он, Оборин, защищает свою кандидатскую
диссертацию. Во сне Юрий полностью произнес десятиминутное вступительное слово,
в котором изложил актуальность постановки проблемы, цели и задачи исследования,
основные результаты и выводы, а также положения, выносимые на защиту.
Проснувшись, он понял, что все формулировки, над которыми он ломал голову
столько дней, наконец отточились и выкристаллизовались, общая схема работы
стала понятной, логичной и стройной, и отныне можно просто садиться и писать
текст, практически не останавливаясь и ни над чем не задумываясь.
Когда Сережа принес в девять часов завтрак, Юрий с
отвращением посмотрел на тарелку. Там лежали хрустящие поджаренные гренки из
белого хлеба, которые еще вчера он с таким удовольствием намазывал маслом и
джемом. Сегодня вид горячего хлеба положительных эмоций у него не вызывал. Вяло
поковырявшись своей любимой привезенной с Кипра ложечкой в баночке с йогуртом,
он залпом выпил микстуру и попросил принести чай вместо кофе.
– У меня сильная тахикардия, – объяснил он
Сереже. – Не хочу провоцировать.
Позавтракав, Оборин уселся за работу и так увлекся, что
страшно удивился, когда услышал, как щелкнул замок. Оказывается, уже три часа,
и медсестра Юля принесла обед. Она была такая цветущая и сияющая, что Юрий
невольно залюбовался ею.
– Наверное, ваш муж доволен, что вы теперь по ночам не
дежурите, – заметил он, глядя, как Юля расставляет на столике тарелки и
приборы. – Вы и выглядите совсем по-другому.
– Надо думать, – откликнулась медсестра. –
Ночные дежурства замужним женщинам противопоказаны, особенно если у них
ревнивые мужья. Бессонная ночь – просто детский лепет по сравнению с тем, что
приходится выдерживать дома. Слава богу, с моим мужем в этом плане проблем нет.
– Вам повезло, не то что Ольге.
– Ольге? – обернулась к нему Юля. – Ну что
вы, Александр Иннокентьевич – милейший человек. Насколько я знаю, он ни разу за
всю супружескую жизнь не устроил Оле ни одной сцены. Неужели она вам жаловалась
на мужа?
– Нет, – ответил Оборин внезапно пересохшими
губами. – Я имел в виду не медсестру Решину, а одну свою знакомую. Ее тоже
зовут Ольгой.
Глава 17
– Чем порадуешь?
– Да ничем, все тихо более или менее.
