– Правильно мыслишь, – одобрительно кивнул
Шоринов. – И как ты думаешь, сколько времени тебе понадобится, чтобы его
найти?
– Трудно сказать. Если он просто живет не дома, а у
бабы или у друзей, то дня за три-четыре я его, конечно, выцарапаю из берлоги. А
вот если он в бегах или прячется, то и недели может не хватить. Кстати, если
мне понадобится больше недели на поиски, то сколько я получу?
– Э, голубчик, об этом и речь не шла, – покачал
головой Михаил Владимирович. – Я рекомендовал тебя как специалиста
экстра-класса, для которого и недели-то много. Ты же понимаешь, разве стали бы
предлагать тебе такие огромные деньги, если бы я не сказал, что ты самый лучший
специалист, а потому и самый дорогой?
– Ну спасибо, – усмехнулся Саприн. – Выходит,
я по вашей милости могу остаться вообще без гонорара, если не найду этого парня
за неделю. Какого лешего вы лезете, куда вас не просят! Зачем вы делаете мне
рекламу? Хотите комиссионными разжиться? Получите процент с моего гонорара?
– Тихо, тихо, – Шоринов примирительно поднял руки
и весело улыбнулся. – Не кипятись, Николай. Все не так, как ты думаешь.
Парня ты найдешь, даже и не сомневайся. Хочешь – за сутки, хочешь – за три дня.
Но при одном условии.
– При каком?
– Гонорар – пополам.
– Не понял.
– А я объясню. Видишь ли, мне совершенно случайно, я
подчеркиваю – совершенно случайно известно, кто такой этот парень и где он в
данный момент находится. Совершенно случайно. Ну, совпадение такое. Я мог бы,
между прочим, сказать об этом своему знакомому десять минут назад по телефону,
когда он диктовал мне задание для тебя. Мог бы. Но не сказал. Потому что я
хорошо к тебе отношусь и хочу дать тебе заработать. Но не совсем, как ты
понимаешь, бескорыстно. Я скажу тебе, где парень, а ты за это отдашь мне половину
гонорара. Не хочешь делиться – ищи его сам, дело твое. Только не забудь
предварительно посчитать, что получится. Парень спрятан надежно, ты его не то
что за неделю, за месяц не найдешь. Стало быть, получишь за свои труды максимум
штуку, а то и меньше. Согласишься поделиться со мной – найдешь его в течение
суток и заработаешь тридцать пять тысяч. Разницу чувствуешь? А теперь решай.
– Не понимаю я вашей доброты. То, что я должен с вами
поделиться, мне понятно. И я считаю это вполне справедливым. Но вам-то зачем со
мной делиться, а? Скажите своему знакомому, что я нашел для него этого
аспиранта, возьмите гонорар и положите себе в карман. Целиком, а не половину.
Почему вы так не хотите сделать?
– Потому что мой знакомый умнее, чем ты думаешь, –
откликнулся Дусик. – Он просил вызвать для этого задания тебя, я сказал,
что ты приехал, а где гарантия, что он не захочет вручить гонорар лично тебе?
Ты приходишь к нему, он вручает тебе конверт, а ты ему с ясными невинными
глазками говоришь, что ты вообще ничего не сделал и ничем такой награды не
заслужил. И тогда мой знакомый глубоко задумается над вопросом: если ты,
специалист по поисковой работе, этого аспиранта не искал, значит, я, Шоринов, и
без того знал, где он. А откуда же я это знал? У меня, видишь ли, есть свои
собственные секреты, и маленькие, и большие, и делиться ими направо и налево я
вовсе не собираюсь. В том числе и факт своей осведомленности об этом аспиранте
я бы не хотел предавать огласке. А ты можешь, не моргнув глазом, меня подвести.
Ведь может такое быть?
– Вполне, – усмехнулся Саприн, который наконец
понял всю примитивную комбинацию. Шоринов при всей своей феерической жадности
все-таки мог проявлять достаточную осторожность и думал о том, чтобы не
попасться. Половиной гонорара он, таким образом, просто-напросто покупал
молчание Саприна на тот случай, если состоится личная встреча Николая с богатым
знакомым Дусика. Видно, отношения у Дусика с этим знакомым такие, что обман и
мошенничество не допускаются. – А что будет, если я откажусь от этой работы?
– Тогда совсем плохо. – Шоринов сокрушенно
вздохнул. – Мой знакомый обещал заплатить тебе пятнадцать тысяч за то, что
ты примешься за выполнение задания в течение суток. Ты понял? То есть если ты в
течение суток прилетишь в Москву, но от задания откажешься, то этих пятнадцати
тысяч ты не получишь. Он не намерен оплачивать твои приватные прогулки, он сам
так сказал.
– Ясно. Стало быть, выбора у меня нет, –
констатировал Саприн. – Что ж, будем считать, что мы договорились.
– Ну вот и славно. Катерина! Как там с ужином?
– Все готово! – послышался из кухни Катин голосок.
За столом Николай старался не смотреть на Катю, чтобы не
наталкиваться каждый раз на ее равнодушно-приветливое лицо. Он никогда не видел
ее такой. С того самого дня, когда Саприн впервые перешагнул порог этой
квартиры, между ними сразу же возникло то волнующее напряжение, которое
неизбежно приводит к бурному роману. И Катино лицо в присутствии Саприна могло
быть оживленным, нежным, взволнованным, грустным – каким угодно, только не
равнодушным.
Когда они доедали приготовленную в гриле рыбу, в кармане у
Шоринова запищал пейджер. Михаил Владимирович посмотрел на него и нахмурился.
– Мне нужно позвонить. Катя, налей мне чаю, пусть пока
остывает.
Он вышел из кухни, оставив их вдвоем, и Николай понял, что
должен использовать внезапную паузу для прояснения ситуации. Он поймал Катину
руку и прижал к своей щеке.
– Я так соскучился, – пробормотал он, проводя
губами по ее шелковистой коже.
Катя осторожно высвободила руку и стала собирать со стола
грязные тарелки.
– Перестань, Коля, – спокойно сказала она, почти
не понижая голос, и это больше, чем что бы то ни было, убедило Саприна в том,
что он проиграл. Она не понижает голос, она не боится быть услышанной Дусиком.
Значит, между ней и Шориновым все решено, а Саприн – лишний. Но почему? Почему?
Что изменилось за то время, пока он был в отъезде?
– Ты подумала о том, как мне устроить твою жизнь
наилучшим образом? – спросил Саприн как ни в чем не бывало. – Мы,
кажется, договаривались, что ты подумаешь и скажешь, что я должен сделать.
– Да, я подумала. Лучше всего, если мы с тобой
прекратим всякие отношения за спиной у Дусика.
– Почему, Катюша? Что случилось?
– Ничего не случилось. Просто мы не подходим друг
другу. Коля, давай не будем тянуть резину и объяснимся раз и навсегда. Тебе
нужна женщина-мать. Может быть, ты сам этого не понимаешь, но я-то не слепая, я
это прекрасно вижу. А мне муж-сын не нужен. Я накушалась этого удовольствия по
самое горло. Тебе нужно, чтобы я квохтала над тобой, махала крыльями, облизывала,
убаюкивала. А мне не нужен муж, над которым нужно квохтать и махать крыльями,
понимаешь? Мне надоело. У меня детства нормального не было, я всем была за
мать, и братьям, и сестрам, и родителям. И мне нужен муж-отец, который бы меня
баловал, на руках носил и не заставлял ничего делать. А с тобой я опять попаду
в ту же кабалу…
– Но, Катюша, я ведь обещал тебе, что быт тебя не
заест, – поспешно возразил Саприн. – Я прекрасно могу ухаживать за
собой сам, готовлю, стираю, убираю квартиру. Я только хочу, чтобы ты была со
мной.
