– Конечно.
– Вам никто не рассказывал недавно об изнасиловании и
убийстве?
– О каком изнасиловании? – не на шутку испугался
Голубцов. – Почему мне должны были рассказывать?
– Да вы не волнуйтесь, – поспешил успокоить его
Лесников. – Просто нам известно, что где-то на вашей улице живет человек,
который был свидетелем, его даже милиция опрашивала сразу после преступления.
Понимаете, он дал очень ценные показания, следователь хочет с ним поговорить, а
тот работник милиции, как назло, растяпой оказался, бумажку с адресами потерял.
Вы представляете? Теперь тех свидетелей по всему городу разыскиваем. А
милиционер помнит, что этот человек живет на Больших Каменщиках, только ни
номера дома, ни фамилии нет. Вот беда!
– Нет, – покачал головой Голубцов, – не
слышал. Но вы оставьте свой телефон, если что узнаю – позвоню.
– Вот спасибо.
Игорь быстро черкнул на листке номер телефона и протянул
хозяину квартиры.
– Всего вам доброго, Василий Викторович. Приятно было
познакомиться.
* * *
Едва закрыв дверь за Лесниковым, Василий Викторович Голубцов
ринулся к телефону.
– Они меня ищут! – в панике заговорил он, когда
Дроздецкий снял трубку. – Они приходили ко мне.
– Тихо, тихо, давай по порядку. Кто к тебе приходил?
– Опер с Петровки. Твое алиби проверял.
– Ну и что? Ты все ему рассказал, как мы
договаривались?
– Да, слово в слово. А потом он спросил, не знаю ли я
человека на нашей улице, который был свидетелем по делу об изнасиловании.
– А ты что?
– Сказал, что не знаю.
– Ну и умница. Чего ты паникуешь-то? Ты не знаешь, и
никто не знает. Улица большая, домов на ней много. Не дергайся, спи спокойно.
Твой парень из Южного округа бумажки все уничтожил?
– Говорит, что все.
– Ну вот и славно. Как было сказано в одном бессмертном
произведении? Нет бумажки – нет и человека.
* * *
Однако словами из знаменитого романа Дроздецкий только
пытался успокоить своего приятеля Голубцова. Убийство депутата было следствием
коллективно принятого решения, роль исполнителя возложили на Дроздецкого,
человека весьма богатого, но не особо искушенного в организационных вопросах.
Вместо того, чтобы позаботиться об алиби заранее, Дроздецкий позвонил Голубцову
уже тогда, когда первые слова следователю были сказаны и хода назад не было.
Голубцов был мужиком надежным и никогда не подводил. И надо ж было такому
случиться, что именно в тот день он находился по каким-то своим делам в Южном
округе и оказался неподалеку от того места, где было совершено преступление. И
не просто оказался там, а еще и видел каких-то парней, которые приставали к
девочке. Конечно, менты записали его координаты. И это сводило на нет все алиби
Дроздецкого, который не моргнув глазом заявил, что ездил в день убийства
депутата за город вместе с Голубцовым смотреть дачу. Ситуация сложилась
пиковая, и выхода из нее было только два. Или менять данные следователю
показания, или убирать Голубцова из милицейских бумажек. Второе оказалось более
предпочтительным, ибо первое просто не имело смысла.
Каким же образом менты докопались до свидетеля на Больших
Каменщиках? Ладно, не в том суть. Плохо, что Голубцова могут узнать и
милиционеры, и другие свидетели. Раз уж до улицы добрались, то и до человека
дотянутся. Значит – что? Правильно, нужно сделать так, чтобы узнавать в случае
чего было некого. Показания Голубцов дал какие нужно, а больше в нем надобности
нет. Слова из романа, конечно, правильные, но слова из жизни – еще вернее. А по
жизни-то, а не по книжкам, один крупный политик так говорил: «Нет человека –
нет проблемы» Вот то-то и оно.
Глава 18
Когда Михаил Владимирович Шоринов позвонил Ольге, та уже
спала крепким сном, положив голову на согнутую руку мужа. Услышав трель телефонного
аппарата, она моментально проснулась и испуганно схватила трубку, опасаясь, что
Бороданков услышит звонок.
– Алло, – произнесла она едва слышным шепотом.
– Ты можешь говорить? – услышала она голос
Шоринова.
– Подожди минуту, я выйду в другую комнату.
Она осторожно вылезла из-под одеяла, нащупала очки на
тумбочке возле кровати, взяла телефон и потащила его за собой в гостиную. С
самого начала она была противницей параллельных аппаратов, установленных по
всей квартире, как у большинства их знакомых. Она предпочитала один аппарат на
длинном десятиметровом шнуре. Всю жизнь Ольга Решина совершала поступки,
находящиеся за пределами одобряемых обществом моральных норм, и это приучило ее
быть осторожной и избегать ненужного риска.
В гостиной было холодно. Саша вечером много курил, и,
укладываясь спать, они оставили окно открытым, чтобы проветрить комнату. Ольга
поежилась, включила бра над креслом и завернулась в брошенный на диване мягкий
клетчатый плед.
– Что случилось, Миша? – наконец спросила она.
– Как дела с Обориным?
– Ты что, охренел? – возмутилась Ольга. – Ты
звонишь мне в первом часу ночи, чтобы спросить об Оборине?
– Именно так. И я очень надеюсь, что ты мне ответишь.
– Никак. Пишет диссертацию и уверенными шагами движется
к финалу. Дня три-четыре ему осталось, и все. Может быть, ты объяснишь мне…
– А узнать удалось что-нибудь?
– Нет. Пока не удалось.
– Черт! Ладно, Оля, ситуация меняется. Оборина нужно
отправить домой немедленно.
– Почему?
– Потому что его ищет один очень влиятельный человек.
– Пусть ищет. – Ольга зевнула. – Все равно
ведь не найдет, чего беспокоиться.
– Ты не поняла. Нужно, чтобы он его нашел.
– Зачем? – насторожилась она. – Что-то
изменилось?
– Как тебе объяснить… – замялся Шоринов. – Одним словом,
человек этот очень сильный и очень богатый. Я не знаю, зачем ему понадобился
наш аспирант, но могу догадаться. Оборин же специализируется на преступлениях в
банковской сфере, а этот человек связан с сетью крупных банков. Вероятно, ему
срочно нужен квалифицированный юрист, который хорошо разбирается в проблеме.
Молодой, который еще чего-то хочет добиться в этой жизни и заработать приличные
деньги. Я знаю, что он нанял одного из лучших специалистов и поручил ему
разыскать Оборина. Смею тебя уверить, Оленька, это специалист такого класса,
что он найдет и клинику, и ваше отделение, и умирающего аспиранта. Нам с тобой
это надо?
– Нет, – испуганно откликнулась Ольга. –
Совершенно не надо.
– Вот поэтому пусть уходит домой. Пусть его спокойно
найдут. В конце концов, он ведь все равно скоро умрет, и даже лучше, если это
произойдет не в отделении. Он ведь умрет?
