– Не имею представления, о чем это мне говорит, – ответила Эльвира. – Разве о том, что такое совершенно не свойственно тому Ричарду, которого я знаю. Не могу поверить в происходящее.
– Не свойственно и тому Ричарду, которого знаю я… – Мария прикусила губу, боясь, что голос дрогнет.
– А как Кэтлин?
– Не знаю. Собираюсь позвонить в больницу. Не то чтобы они совсем ничего не говорят, – ответила Мария, глотая комок в горле. – Но, как я уже говорила, сегодня утром они сказали, что мама хорошо спала.
– Ладно, хватит об этом. Я позвоню, если свяжусь с Лилиан или услышу что-нибудь от привратника.
– Не смотри на часы, мне все равно. Пожалуйста, звони мне в любое время. Постараюсь не расставаться с мобильником.
* * *
Спустя несколько минут позвонили в дверь. Это была Лайза Скотт.
– Мария, мы только что вернулись. Видели твою машину у дома. Ллойд собирается сходить за китайской едой. Приходи, покушаем вместе, – предложила она.
– Хорошо, но мне лучше не читать записочки в пирожках счастья, – сказала Мария, слабо улыбнувшись. – Хочу вас видеть. Сегодня не самый лучший день в моей жизни, расскажу вам с Ллойдом все. Буду через пять минут. Сперва хочу позвонить в больницу, спросить, как мама.
– Конечно. Может быть, выпьем по бокалу вина, – пошутила Лайза и добавила: – Или по два.
– Звучит заманчиво. Увидимся.
Смеркалось, и Мария включила наружные огни, потом сходила в кабинет и включила лампы на письменном столе и по бокам дивана. Решив, что не стоит звонить из кабинета отца, вернулась в кухню и набрала номер больницы оттуда. Ответила дежурная медсестра психиатрического отделения. Пауза, последовавшая за вопросом Марии, указала, что ответ медсестры старательно взвешен.
– У вашей мамы был трудный день, пришлось дать ей успокоительное. Теперь она тихо отдыхает.
– Что случилось? – спросила Мария.
– Мисс Лайонс, как вы знаете, идет психиатрическое освидетельствование вашей матери, и я не уполномочена говорить очень много. Она была достаточно возбуждена, но, уверяю вас, теперь спокойна.
Мария не хотела скрывать раздражение в голосе:
– Вы должны понимать, я места себе не нахожу, тревожась за маму. Вы можете сказать мне еще что-нибудь?
– Мисс Лайонс, судья приказал послать ему факс с полным отчетом к двум часам в четверг. Это завтра. Из личного опыта знаю, что адвокат получит копию отчета. В нем будет подробно описано поведение вашей мамы и заключение врача.
Мария поняла, что расспрашивать дальше бесполезно. Осталось лишь вежливо поблагодарить и попрощаться с медсестрой.
Через полчаса, за супом-вонтон она рассказала Ллойду и Лайзе все, что случилось с тех пор, как Ллойд заходил к ней утром:
– Кажется, что сегодняшнее утро было неделю назад. Но теперь у нас не может быть сомнений: Лилиан была в банке для того, чтобы взять рукопись и передать ее Ричарду. Если так и если будет доказано, что они ее фактически украли, могут ли их обвинить в преступлении?
– Без сомнения, могут. Если это будет доказано, их осудят, – ответил Ллойд с воодушевлением. – Похоже, что Джонатан передал рукопись Лилиан на хранение, а Ричард знал или догадался об этом. Не могу понять только одного: как во всем этом замешана Рори? Все было бы просто, если бы она сбежала из-за того, что много лет назад уже совершила преступление и теперь боялась, что копы, начав проверять каждого из нас, вычислят ее.
– С другой стороны, может быть, она действительно как-то в этом замешана, – размышляла Мария. – Если кто-то собирался подставить маму, то это могла быть только Рори.
Лайза, все время молчавшая, вдруг произнесла:
– Мария, это имеет смысл, только если после размолвки с твоим отцом Лилиан захотела бы избавиться от него, чтобы завладеть рукописью. Ты замечала, чтобы Лилиан и Рори секретничали?
– Не могу сказать, чтобы замечала, но, с другой стороны, Рори работала сиделкой мамы всего полгода, когда нашлись те венецианские фотографии. С тех пор Лилиан в дом не пускали. Но не знаю, встречалась ли Рори с Лилиан потом.
– Итак, Рори исчезла двое суток назад. С тех пор ее никто не видел, – медленно произнес Ллойд. – Теперь ты говоришь, что Лилиан вышла из дома чуть раньше девяти сегодня утром и ко времени, когда ты говорила с Эльвирой, то есть приблизительно минут сорок назад, еще не объявилась.
– Верно, – сказала Мария. – Не могу не думать, что, возможно, они с Ричардом где-то отмечают сделку.
– Ты говоришь, что Ричард не появился в полиции. Мне это кажется странным. Ему бы следовало появиться там пораньше, продемонстрировать желание сотрудничать со следствием, чтобы замести следы.
– Ллойд, я разговаривала с медсестрой, и она сказала, что судья требует отчет о психиатрическом освидетельствовании завтра к двум и что у адвоката будет копия отчета. Но я не спросила у тебя, когда ты собираешься получить его?
– Думаю, судья передаст копии мне и прокурору к концу дня, чтобы за ночь мы могли ознакомиться с ним.
– Ты можешь показать его мне, когда вернешься домой?
– Конечно, Мария. А теперь, ради всего святого, попробуй этого цыпленка под кунжутным соусом. Ты едва прикоснулась к супу.
С извиняющейся улыбкой Мария потянулась к блюду, но вдруг зазвонил ее мобильный телефон.
– Надеюсь, это Эльвира, – прошептала она, выхватывая его из кармана, но, увидев, кто звонит, она сказала: – Не поверите, это Ричард. Не хочу отвечать. Посмотрим, оставит ли он сообщение на автоответчике и какую ложь придумает.
Все сидели молча, пока снова не раздался сигнал, свидетельствующий, что поступило голосовое сообщение. Мария прослушала запись:
– Мария, я очень сожалею. Сделал страшную ошибку. Пожалуйста, позвони мне.
– Может быть, стоит ему позвонить… – начал Ллойд, но замолчал.
Девушка спрятала лицо в ладонях, а плечи ее сотрясались от рыданий.
– Не могу с ним разговаривать, – прошептала она. – Не могу.
Глава 55
В среду в восемь часов вечера отец Эйден открыл дверь церкви мужского монастыря Святого Франциска Ассизского и увидел на пороге Каллахана.
– Как хорошо, что успел с вами встретиться, – сказал Ричард, когда священник жестом пригласил его войти.
Отец Эйден взглянул на встревоженное лицо посетителя, отметив, что вместо своих обычных черных брюк и белой рубашки он был одет в голубую футболку с дизайнерским рисунком и бежевые легкие брюки, а щеки покрывала щетина. Когда Ричард приложился к протянутой Эйденом руке, священник почувствовал влажность его ладоней. Ему было очевидно: случилось что-то ужасное.
– Моя дверь всегда открыта для вас, Ричард, – мягко произнес он. – Остальные монахи пьют кофе, почему бы нам не пройти в приемную? Там нам никто не помешает.
