* * *
Если ты начинаешь ценить свои слова на вес золота, значит, в голове у тебя дефолт.
Приближаясь к неоднозначности жизни…
(Афористика Юрия Полякова)
Извлечение из классиков принесёт пользу, ведь всегда встретится что-нибудь, что крепко засядет в голову, перейдёт в кровь и плоть.
Ян Амос Коменский
Противоречивость афоризмов — зеркало противоречивости жизни.
Илья Шевелёв
В попытках вырваться из интеллектуальных объятий
«Готовя себя к творческому подвигу, <…> сидел, глядя на чуть подрагивающую белизну экрана» («Гипсовый трубач»).
«Первая фраза долго не давалась, сопротивляясь с мускулистым упорством спортивной девственницы» («Гипсовый трубач»).
«Хорошее начало для статьи…» («Работа над ошибками»).
«Но, кажется, до меня это уже кто-то говорил» («Козлёнок в молоке»),
«Город Женева расположен на берегу одноимённого озера», — прочитал он первую фразу, заскрипел зубами, вскипел профессиональной яростью и подумал, что за такое начало писателя надо расстреливать на месте» («Гипсовый трубач»),
«Первая фраза в романе — это как первый поцелуй в любви!» («Козлёнок в молоке»).
Сложно, очень сложно вырваться из цепких интеллектуальных объятий Юрия Полякова. Его афоризмы, фразы, высказывания, сочносочинённые предложения и просто меткие словечки хочется цитировать и цитировать, забыв о том, что читатель всё это уже прочитал и ждёт чего-то нового, подытоживающего.
Но, как вполне бы мог сказать златодумец (тоже, кстати, неологизм Юрия Полякова) Сен-Жон Перс: «Проще составить книгу афоризмов, чем написать послесловие к ней».
Вы спросите: почему? Потому что не хочется выглядеть этаким бедным филологическим родственником, пытающимся осмыслить богатейший афористический пласт признанного современного писателя, блестящего публициста и оригинального философа, коим, без всякого сомнения, является Юрий Поляков.
Можно было бы, конечно, погрузить читателя в «филологические водоросли» («Гипсовый трубач»), заумно порассуждать о «синтаксисе афоризмов Юрия Полякова как отражении их логической структуры», «стилистических фигурах в составе афоризмов» или «лингвистических особенностях афористики автора», но «…это — конец, и читатель закроет твой роман на первой же странице» («Козлёнок в молоке»),
А этого совсем не хочется…
Без математики не обойтись
Для начала совсем немного самой общей теории.
Рассуждая в целом о таком уникальном явлении, как афористика, можно сказать, что одной из главных особенностей афоризмов является то, что они в максимально сжатой и ёмкой форме выражают наиболее значимые для людей идеи, передавая от поколения к поколению коллективную и индивидуально-авторскую мудрость. При этом афоризмы не стремятся что-то доказать и аргументировать, они, воздействуя на сознание оригинальной формулировкой мысли, содержат в себе гораздо больше, чем непосредственно написано, и тем самым выступают неким детонатором для интеллектуального сотворчества вдумчивого читателя.
Желание в своём творчестве реализовать все эти качества, то есть быть афористичным, имманентно присуще многим (в том числе и современным) авторам. (Речь, безусловно, идёт о вводных, по классификации Н.Т. Федоренко и Л.И. Сокольской, афоризмах. В своей книге «Афористика» они пишут: «Различают афоризмы вводные, то есть входящие в любой текст произведения, и обособленные, или самостоятельные, входящие в произведения, состоящие из одних афоризмов».)
«Всякий нормальный писатель так же хочет быть афористичным, как всякая нормальная женщина — привлекательной, — замечает Юрий Поляков.
И далее продолжает: — Надо сознаться, женщинам это удаётся гораздо чаще… Если после прочтения какой-нибудь книги в вашей голове задержалось хотя бы несколько авторских фраз и мыслей, значит, это приличный писатель и хорошая книга. От плохих в голове остаётся только желудочная тяжесть и обида на первопечатника Ивана Фёдорова».
И с этим сложно не согласиться. Тем более что сам Юрий Поляков, на наш взгляд, является одним из наиболее афористичных современных авторов. Афоризмы в его творчестве играют одну из первостепенных, определяющих ролей, что позволяет говорить об афористичности как черте его идиостиля. Причём об афористичности явно прогрессирующей от произведения к произведению — от «Ста дней до приказа» до квинтэссенционного «Гипсового трубача».
Требуются веские доказательства? Пожалуйста!
Один мой товарищ по факультету Высшей математики и кибернетики МГУ (сейчас он доктор очень точных наук) любит повторять: «Математика — самая страшная наука. Она не даёт соврать». Готовя этот сборник, я с карандашом в руке, компьютером под рукой и любовью в сердце в очередной раз перечитал все без исключения произведения Юрия Полякова и, как
говорят учёные, «методом сплошной выборки» извлёк из них авторские афоризмы.
Картина получилась более чем ошеломляющая! С большим удовольствием хочу её воспроизвести, тем более что нигде и никогда такая информация не публиковалась. (Произведения — чтобы не перегружать читателей, приведены только основные! — расположены в хронологическом порядке написания. Первая цифра — количество страниц в произведении, после черты — количество афоризмов (подсчёт произведён с точностью до десятков), а после знака равенства — на сколько страниц приходится один афоризм. Для чего это сделано — об этом ниже). Итак:
«Сто дней до приказа» (1980, первая публикация в 1987) — 80/30 = 2,67.
«ЧП районного масштаба» (1981, первая публикация в 1985) — 110/40 = 2,75.
«Работа над ошибками» (1986) — 110/50 = 2,20.
«Апофегей» (1989) — 110/60 = 1,83.
«Парижская любовь Кости Гуманкова» (1991) — 110/60 = 1,83.
«Демгородок» (1993) — 115/60 = 1,91.
«Козлёнок в молоке» (1995) — 285/190 = 1,50.
«Небо падших» (1997) — 170/130 = 1,31.
«Замыслил я побег…» (1999) — 476/330 = 1,44.
«Грибной царь» (2005) — 365/280 = 1,31.
«Гипсовый трубач» (2008–2012) — 1500/940 = 1,60.
Сразу предвижу упрёки в том, что стремлюсь «алгеброй гармонию измерить». Но речь-то как раз идёт не о гармонии, точнее, не столько о гармонии (потому что нельзя говорить о равномерном, гармоничном распределении афоризмов по текстам), сколько о насыщенности текстов афористическими высказываниями, о, так сказать, общей тенденции, о степени тяготения к афоризации текста, о создании некоего нового надтекстового афористического пространства.
Чтобы умные ребята (а в первую очередь, скорее, девчата), притаившиеся в «филологических водорослях» (вслед за Наумом Коржавиным хочу сразу предупредить, что «я пишу не для славистов, я пишу для нормальных людей»), так вот, чтобы специалисты не упрекнули меня в том, что пытаюсь отнять штурвал «Санта-Марии» у Колумба и открыть Америку, признаюсь, что подвигла меня на такие расчёты работа Натальи Калашниковой, посвящённая афористике Виктории Токаревой.
