Катя ужасно обиделась. Она и не лазала, просто доверяла
Вадику, он же ее друг!..
Она попыталась объяснить это Глебу, и он, кажется, понял, а
может, и не понял, но они все равно помирились, и все стало хорошо, вот только
«чистоплотность» немного шмыгала выпачканным покрасневшим носом!..
Никогда и ничего Катя не решала сама!..
В последние годы Генка все решал за нее – и жениться на ней
он решил исключительно самостоятельно, и бросить ее тоже, и отобрать квартиру,
и сжить со свету! Она все время спасалась, боялась, металась, пряталась,
скрывалась, малодушничала, поджимала хвост, дрожала как осиновый лист.
И тряслась, будто собачий хвост, вот еще как!..
Генка решал, и папа решал, и мама, а когда они были
маленькие, брат Митя решал, а она соглашалась – ей так было проще, и их решения
казались ей непреложными и обязательными к исполнению, как Основной закон
Российской Федерации!..
Как же она, Катя, сейчас поедет на Крестовский, полезет за
какие-то сараи и станет искать там Глеба Петровича, который то ли дышит, то ли
уже нет!..
Катя очень хорошо знала – с нынешней ночи, – как это
страшно, когда люди уже больше не дышат.
Сзади сердито посигналили, и она поняла, что проспала
светофор.
Катя нажала на газ, машина прыгнула и ловко втиснулась в
игольное ушко между каким-то джипом и длинной иномаркой с флагом. Водитель
джипа сверху посмотрел на Катю и неслышно сказал что-то, судя по всему не очень
приятное.
Баба за рулем, обезьяна с гранатой – одна канитель!..
Еще сегодня утром Катя втянула бы голову в плечи, отвела
глаза и потом долго маялась бы от сознания того, что незнакомый человек в незнакомой
машине сказал ей что-то пускай не слышное, но очень обидное, а она ни в чем не
виновата, просто она несчастная такая, всеми затурканная, вот и автомобиль
плохо водит!
Сейчас она только посмотрела вверх, на рассерженного
погонщика джипа-слона, пожала плечами и попилила ладонью по горлу – очень, мол,
мне надо было тебя подвинуть, сам понимаешь!..
Странное дело – мужик перестал беззвучно шевелить губами,
пожал плечами в ответ и вдруг улыбнулся.
Никогда прежде она не лихачила за рулем, но сейчас ей нужно
спешить. От того, приедет она вовремя или опоздает, зависит жизнь еще одного
близкого ей человека!.. К Ниночке она, Катя, не успела, но должна, должна
успеть к Глебу!..
Чертыхаясь и то и дело выезжая на встречную и обгоняя всех
как попало, Катя перелетела на Петроградскую сторону. Машины сегодня ехали на
редкость медленно, и светофоров везде понатыкали непонятно зачем, и улицы,
кажется, стали уже, чем были вчера!..
На стоянке перед входом в приморский парк Победы было пусто
– осень и будний день. Катя приткнула машину, вытащила свой драгоценный
портфель и побежала к воротам, но остановилась и задумалась.
Сердце у нее бешено колотилось.
Может, шут с ним, с портфелем?.. Там, куда она должна
бежать, портфель ей точно не понадобится, а если ей придется тащить Глеба
Петровича, будет мешать. Кроме того, наверное, нужно прихватить аптечку из
машины и бутылку воды!.. Вдруг ей нужно будет бинтовать его раны и делать
повязку-шапочку, как ее когда-то учили в школе на уроках гражданской обороны?
Она засунула портфель в багажник – ничего с ним не
сделается! – выхватила аптечку и бутылку и опять побежала. Каблуки нарядных
туфель, купленных вместе с Ниночкой по поводу осени и плохого настроения, то и
дело подворачивались на мокром растрескавшемся асфальте.
Она сто лет не была в этом парке и забыла, что он такой
огромный! Слева понастроили каких-то коттеджей, понаставили заборов, за
которыми грохотало и ревело – должно быть, большое строительство продолжалось.
Катя моментально струсила. Как она будет искать здесь Глеба,
среди деревьев, заборов и ревущих, выпачканных в мокрой питерской глине
экскаваторов?! Может, лучше в милицию позвонить, и все рассказать, и попросить
помощи?
В милицию звонить никак нельзя.
Во-первых, ей никто не поверит. Да и что она скажет? Я
позвонила на мобильный Глеба Звоницкого, трубку взял какой-то бомж, а может, и
не бомж, он мне сказал, что Глеб почти не дышит и лежит под кустом за стадионом
имени Кирова, и велел ехать на Крестовский?!
Во-вторых, как только она позвонит в милицию, ее тут же
арестуют и посадят в «Кресты»!
Аллея, по которой, задыхаясь, бежала Катя, прижимая к боку
автомобильную аптечку, упиралась прямо в высоченные ворота стадиона. Они были
безнадежно закрыты. Катя остановилась, подумала немного и побежала направо, к
Гребному каналу.
Путь показался ей очень долгим. Она все бежала и бежала, а
стадион все никак не кончался, и такая тоска, такой холод были в его безлюдной
осенней запущенности!..
В школе, а потом и в университете их то и дело водили на
стадион – у них там были «забеги» и «отрезки». Катя никогда не умела бегать,
начинала задыхаться еще до того, как физкультурник, надув щеки, бодро свистал в
свой свисток! Она всегда отставала, плелась самая последняя, и в середине
дистанции у нее непременно схватывало бок, и Катя с дистанции сходила.
– Мухина! – орал физкультурник на весь стадион. – Ты почему
опять сошла?!
Впрочем, она всегда сходила со всех дистанций, не только на
уроке физкультуры!
Асфальт кончился, постепенно свернулся в узенькую тропинку.
На тропинку с обеих сторон надвигались перепутанные кусты колючего боярышника.
Красные мясистые глянцевые гроздья торчали на почти облетевших ветках.
Во дворе Катиной школы рос боярышник, и мальчишки рвали
ягоды и ели. Ягоды были невкусные, колючие, волокнистые. Семечки приходилось
выковыривать, и оставалась только шкурка, толстая и плотная. Зачем они ее
ели?..
Катя выбежала на какую-то полянку, остановилась и
огляделась. Здесь было посветлей, и Гребной канал уже просвечивал между
деревьями, блестел осенним сальным свинцовым блеском. Ни души не было вокруг, и
настырный шум экскаваторов казался очень далеким.
Как она найдет здесь Глеба?! Где?!
Справа действительно ютились какие-то сарайчики или, может
быть, гаражи, как и сказал Иван Иванович Иванов, поразивший Катю словом
«Вальпараисо»!.. Впрочем, нет, не гаражи. Лодки с ржавыми днищами, с заплатами,
замазанными свежей краской, кое-как накрытые брезентом или перевернутые вверх
дном, громадные и неуклюжие, стояли на стапелях и под навесами. Кудлатая собака
уныло ходила за сеткой, гремела цепью. Время от времени она усаживалась в пыль,
смешно подворачивая зад, и начинала сосредоточенно чесаться, от чего цепь
громыхала еще сильнее.
Налетел ветер, тревожно прошелестел в верхушках деревьев,
дунул в лицо, осыпал Катю холодными листьями.
