Глеба позабавило, что Геннадий Зосимов взывает к его
сочувствию. То есть он, Глеб Звоницкий, должен посочувствовать Геннадию
Зосимову в его несчастьях.
Как нужно любить себя и ненавидеть окружающих, чтобы
подобным образом выворачивать жизнь наизнанку?..
– Кто такая Илона?
– Художница, – встряла Катя, и личико у нее стало
брезгливым. – Она Генкина подруга. Ей нужно где-то творить, а моя квартира
идеально для этого подходит. Генка хочет на Илоне жениться и жить с ней в этой
квартире.
– Так, – сказал Глеб. Штаны жали невыносимо, и все время
хотелось их снять. – Что именно придумала Илона и кому именно нужно было
позвонить?
– Ей, – с ненавистью выдохнул Генка. – Катьке! Илона
сказала, что тогда ее просто заберут в милицию, а я потом засвидетельствую, что
она припадочная, и все! Все! Но ничего не получилось, а я ей говорил, говорил,
что не получится!
– Почему Катю должны забрать в милицию?
Генка удивился:
– Как почему? Потому что она нашла труп! Ну, труп! Вы что,
ничего не знаете?! Труп этой ее подружки, Ниночки! Два сапога пара, ей-богу!
Что моя безумная, что та… такая же!.. Но Димка с ней развелся, а я, видите ли,
даже развестись не могу!
Катя вдруг вскрикнула и бросилась на Генку. Если бы Глеб не
поймал ее в самый последний момент, она, должно быть, вцепилась бы ему в лицо,
как разъяренная кошка, и разорвала бы кожу, и выцарапала глаза!..
Но Глеб поймал, прижал ее к себе и не выпускал. Катя билась,
вырывалась, она ударила его в ребра так, что у него потемнело в глазах.
– Ты убил Ниночку?! Ты, подлец, скотина! Чем она тебе
помешала?!
– Тише, Катя, тише, тише!
– Я не могу тише! Он убил Ниночку, а у меня больше никого
нет! Только она оставалась, а теперь у меня никого, никого!.. Это он! Он же сам
сказал!!
– Что я такого сказал, полоумная?!
– Ты сказал про Ниночку! Это ты ее убил?!
– Никого я не убивал! – Генка вскочил, проворно спрятался за
кресло и опять призвал Глеба к сочувствию: – Ну, вы видите? Ну как с ней можно
жить, а? Ненормальная ведь!
– Катя, перестань дергаться и орать. Ты мне очень мешаешь.
Она моментально закрыла рот и перестала кидаться на Генку –
кажется, от изумления. Глеб, не глядя на нее, продолжал допрос:
– То есть вы подстроили так, чтобы Катя нашла труп. Так?
Генка кивнул.
– Как вы это сделали?
– Да никак! Илона Катьке позвонила и закричала: приезжай,
мол, помоги, спаси! Да мы были уверены, что она сейчас же на Фонтанку
примчится, где эта ее Ниночка жила! Примчится, поднимет шум, может, в обморок
хлопнется. Приедет милиция и заберет ее прямо с места преступления. Все знают,
что они подруги не разлей вода и вполне могли поссориться! Тем более Катька
ненормальная, это тоже все знают. Ну, в смысле мы с Илоной знаем.
– Генка, – дрожащим голосом сказала Катя. – Ты хотел, чтобы
меня застали рядом с мертвой Ниночкой?! И посадили в тюрьму за ее убийство?
Генка деловито кивнул.
– Я так и не понял, почему Катьку не забрали, – сообщил он
Глебу доверительно. – Вроде все хорошо прошло, мы даже видели, как она
приехала, как в подъезд вбежала! Мы в машине сидели, – объяснил он. – Катька
подлетела, забежала в подъезд, заорала, даже на улице было слышно. А потом
выбежала, сиганула в машину и рванула оттуда. И никакая милиция не приехала! Мы
с Илоной, правда, решили, что это все равно хорошо. Наверняка она там оставила
какие-нибудь отпечатки пальцев или следы. В смысле Катька-то! И все равно рано
или поздно милиция ее найдет. Немножко жалко, что не получилось, чтобы ее на
месте преступления застали, но что уж теперь. А сегодня Илона мне сказала, что
надо телефон забрать. Катькин. Ну, на который Илона звонила! Чтобы в случае
чего никто номером не поинтересовался, Илона же со своего мобильника звонила!
– Да, – констатировал Глеб после длинной паузы и посмотрел
на Катю: – Ну ладно, ты маленькая была!.. А Любовь Ивановна-то куда смотрела?
Она вроде такая внимательная была и умная! Ее-то как угораздило? Как она тебя
за него замуж отдала?
– Ты же знаешь маму, – тем же будничным, даже семейным тоном
отвечала Катя. – Она все Митьку сторожила, все за него переживала! А я в Питере
была, сама по себе. И Генка видишь какой красавец! А когда ухаживает, так это
вообще… небо в алмазах! И маме тогда казалось, что самое главное, чтоб я в
неподходящего человека не влюбилась.
– То есть в меня? – уточнил Глеб, и Катя кивнула.
Генка переводил взгляд с одного на другую.
Катя вдруг подумала, что понятия не имеет, почему этот
человек стал ее мужем. Она никогда его не любила, и он никогда ее не любил –
просто потому, что любить в принципе не способен! Они никогда не делили одну на
двоих галактику. Они ничего друг о друге не знают и знать не хотят, потому что
никогда не были интересны друг другу! Вот почему так получилось? Вся жизнь
могла пройти, и Катя так бы и не узнала, что для нее есть один-единственный
человек.
Глеб Звоницкий.
И этот человек в ужасных брюках, с синяком на шее – между
прочим, не имеющим никакого отношения к криминальным разборкам, в которые он
угодил, тут Катя покраснела, – в перекошенной рубашке, которую он неправильно
застегнул, босой, бритый наголо, с содранными костяшками пальцев, огромный,
страшный, родной и самый лучший, бесцеремонно вторгся в ее философские
размышления.
– Слушай, убогий, – сказал он тому, который по ошибке
считался ее мужем, – а как ты узнал, что Ниночка убита? Ну, что ты хотел
подставить Катю, звонил ей и ждал в машине, что из этого выйдет, я понял. А
откуда ты узнал, что Ниночку убили? Если, конечно, ты не сам ее убил? И как ты
ее убил?
Это уж он просто так прибавил, для устрашения.
Сей красавец убить в принципе не способен, как не способны
убить слизняк или лягушка. Глеб никогда не видел эту его художницу – вероятно,
она способна на многое, но этот извивающийся перед ним червяк убийцей быть не
может.
– Я не убивал! – крикнул червяк. – Я не убивал, клянусь!
– А кто ее убил? Илона?
– Не-ет! Нет! Илона не убивала! Понимаете, все случайно
получилось! Мы вышли, а она лежит! Ну, я-то ее сразу узнал, конечно. Я и говорю
Илоне…
У Глеба заболела голова.
– Откуда вы вышли?
– Как откуда? – поразился Генка. – От Кулебяки!
– От какой кулебяки?!
Катя вдруг положила руку ему на плечо. Глеб посмотрел на нее
и удивился: Катя улыбалась.
