Он довольствовался работой, сном, едой и просмотром старых комедий. Привлекать в свою жизнь кого-то, кто изменил бы в ней хотя бы минуту, Дюк не хотел, потому что это значило бы переустройство всего распорядка.
У него со временем появилась страстишка – хотелось перестать бегать по улицам и пустить корни в отдельном кабинете с личным номером телефона, надеть черную с золотом форму и заниматься тем, чем занимается остальное начальство, – ничем, перемежаемым выговорами нерадивым бойцам. Единственным препятствием на этом пути служили знаменитые припадки безрассудного бешенства, с которыми капитан ничего не мог поделать, но и к ним со временем привыкли, и повышение маячило не за горами…
Судьба распорядилась иначе. Рухнувшая Вертикаль не только прибрала на тот свет людей Ледчека, но и похоронила его карьеру.
Поминая ее, бывший капитан пил ром и колу, и ему казалось, что не хватит даже бочки спиртного, чтобы залить мерзкую пустоту, образовавшуюся где-то внутри.
В комнате тихо мерцал экран ноутбука. Дюк сел за стол и поставил стакан. Из кармана извлек тончайшие пластиковые лепестки, каждый из которых вставил в зеленоватые гнезда-углубления. Последний лепесток завершил этап подключения к засекреченной сети с множеством баз и архивов.
Ключ к сети Дюк с чистой совестью спер на работе еще два года назад и удачно прикрылся уволенным за какой-то проступок сержантом. Сержанта поймали и осудили, не найдя, впрочем, никаких доказательств его виновности. Такое случалось сплошь и рядом, так что никто не удивился.
Этот поступок слегка выпирал за рамки дозволенного честью и достоинством, но рамки, в которых обитал капитан, отличались удивительной гибкостью, хотя сам он и считал их незыблемыми столпами своей порядочности.
Столпы традиционно откатывались подальше, когда Дюк загорался отличной идеей, а идея заполучить остатки прежнего Интернета зрела у него с детства.
Интернет был изъят из всеобщего пользования по причине крайне бездуховного с ним обращения и перешел в пользование спецслужб, превратившись во что-то среднее между порнокинотеатром и хранилищем секретных баз и программ, к которым обращались, как к справочному бюро.
Иногда находки были совершенно неожиданными: например, Дюк однажды обнаружил в Сети фото, на котором он сам в пьяном виде пытался совокупиться с дулом автоматического разрядника класса «Проказник». Фото так и называлось – «Проказник», и Дюк неделю мучительно вспоминал, где и когда он сумел так отличиться, но вспомнить не смог.
Иногда в Сети обнаруживались вещи и похуже: криминалисты ссыпали подборки с некрофилией, следователи – серии с мест сексуальных преступлений, бригада зачистки – кишащие больными бездомными жуткие подземные норы и залитые дезинфекционным цементом входы и выходы.
Видеофайлы и фото перемежались отсканированными отчетами и документами, за чтением которых можно было скоротать не одну ночь.
Попадались и статьи-размышления за неизвестным авторством, но порой очень четко описывающие все потайные течения большого города.
Из одного такого анонимного размышления Дюк узнал о хобби. В нейтральных выражениях автор советовал приглядываться к поступающим в приемники бездомным, ведь бытует мнение, что за умеющего сопротивляться крепкого парня или девчушку можно получить приятную сумму денег от крайне заинтересованных лиц.
Конечно, делал оговорку автор, если рынок сбыта бездомных для хобби и существует, то он, несомненно, лежит в плоскости противозаконных действий, и потому, надо полагать, работающие в этом направлении люди действуют крайне осторожно.
Держите руку на пульсе, ребята, вот о чем недвусмысленно говорила статья, и Дюк даже одно время заинтересовался идеей этого бизнеса, но поленился и забыл о своих намерениях.
Дюк взялся за свое электронное падение в бездну и закончил работать к пяти часам утра.
Начинал он с поисков следов меха в хобби-бизнесе, а закончил чтением материалов по Великому меха-уничтожению.
Множество фотографий демонстрировали неприкрытую мерзость массовой бойни. Меха уничтожали расстрелами, пускали под пресс, разбирали на запчасти, сливали и замуровывали под землей. Все средства были хороши: люди требовали разрешить проблему перенаселения как можно быстрее.
В этой ситуации только и оставалось, что объявить кого-то нелюдями и приняться за уничтожение. Во времена расовых предрассудков козлами отпущения становилось национальное меньшинство, во времена религиозной регрессии – меньшинство сексуальное; и даже эпоха конструкта нашла козлов отпущения – ими стали эмоциональные люди, желающие открыто выражать свои эмоции, – их объявили опасными для общества психическими больными.
Проверенный метод, минимум затрат, максимум пользы.
Дюк не относился к тем, кто переживал бы из-за радикальных политических решений, но от обилия трупов на старых фото ему стало не по себе.
Он впервые понял, каковы были масштабы уничтожения и каковы были масштабы увлеченности человечества идеей вечной жизни в меха-теле.
Вспомнилось, как однажды накатило и случилась кровавая история, о которой Дюк обычно старался не думать. В его предплечье стоял микрочип, обязательный для любого городского жителя, если он не бездомный. Микрочип открывал двери магазинов и банков, без него нельзя было посетить парикмахерскую или больницу, и жизни без него никто не представлял.
Однажды он дал сбой.
В то далекое утро Дюк пытался соорудить себе завтрак, но в коробке с порошковыми чернилами для принтера не обнаружил ничего, кроме картошки. Он всыпал в картридж принтера порошок из упаковки, проглотил порцию пюре, но жрать все равно хотелось.
Пришлось одеваться и идти в магазин. И там, на входе, его вдруг откинуло упругой волной. Не больно, но очень унизительно.
Дюк вернулся к входу под пристальным глазком видеокамеры, и его снова отшвырнуло.
На него начали оглядываться. Посетители магазина, набившие корзины покупками и рекламными проспектами со вкусом и запахом рекламируемых блюд, смотрели на него как на прокаженного.
Подходившие сзади брезгливо его огибали.
Появился охранник в красном дурацком костюме и с маленьким, но грозным разрядником в лакированной кобуре.
Он внимательно наблюдал за тем, как Дюк пытается в третий раз пройти в магазин. На этот раз сопротивление волны ударило наотмашь. Ощущение было такое, что огромная ладонь влепила Дюку пощечину и чуть не сбила с ног. Кто-то рассмеялся.
– Эй, – крикнул Дюк охраннику. – Подойди, командир.
И тот подошел, вразвалочку и щурясь мутными похмельными глазами.
– У меня есть чип, но он не срабатывает, – сказал Дюк и протянул правую руку, – отсканируй.
Охранник вынул длинную зеленую лопатку сканера, провел им по правой, а потом, на всякий случай, по левой руке Дюка и сказал:
– Нет сигнала. Покиньте магазин.
