– Н-нет, не выходил. А что такое, Павел Николаевич?
– Когда сигнализация на машине Сиротина срабатывала,
слышали?
– Слышал.
Ну, слава богу, хоть один слышал!
– Это когда было? Днем или вечером?
– Вечером, Павел Николаевич. Он ведь днем уезжал куда-то,
Николай Иванович, в смысле! А потом приехал, и сигнализация стала орать каждые
пять минут!
– Каждые пять минут? – переспросил Волков задумчиво. – И вы
каждые пять минут ее слышали?
– Да нет, – перепугался Денис Усков, – каждые пять минут не
слышал, но пару раз слышал. А что такое?
– Сын Сиротина хотел машину забрать, – повторил Волков
утреннюю ложь. – А как сигнализацию отключить, не знает. Она же у него какая-то
особенная была, он ее отдельно ставил! Вот я и спрашиваю всех...
Объяснение вышло так себе, разумной логики в нем не было
никакой, но Волков по опыту знал, что люди, как правило, и не слушают никаких
объяснений, и не вникают в них. Самое главное, чтобы эти объяснения были как
можно более... житейскими. Вот сын хочет забрать машину отца. Сигнализацию не
знает, как отключить. Все хорошо. А при чем тут вчерашний вечер – неважно!..
– Денис, а вы Сиротина вчера вечером не видели?
– Нет. Я отчет писал, мне его обязательно надо было
доделать! – И Усков с грустью показал на папку, которую Волков положил на край
стола. Было как-то совершенно понятно, что папка начальника не интересует,
следовательно, зря он так старался написать этот отчет вовремя. – Я днем в
магазин ходил, за апельсинами.
Волков смутно подумал, что сейчас с удовольствием съел бы
апельсин, большой, сочный, желтый, остро, по-новогоднему пахнущий, с толстой
веселой шкурой и непременным пупочком, где как будто завязывается еще один
маленький апельсинчик!..
– Я днем ходил, а потом все время за столом просидел. Только
один раз вышел, воды налить из кулера. У нас чайник что-то сломался, не
греется!
– Надо новый купить, – сказал Волков рассеянно. – Вы вечером
ходили?
– Да, – сказал Денис, добросовестно вспоминая. Это выражение
добросовестности на его физиономии Волкова почему-то раздражало. – Уже когда
наши все в бильярдную пошли! Они меня звали, но я...
– Да, да, вы писали отчет, – перебил Волков, который уже
слышать про отчет не мог. – А из бильярдной никто не выходил, пока вы воду
наливали?
Денис опять добросовестно подумал.
– Осипов выходил, – сказал он. – Мимо меня прошел.
Волков вдруг встрепенулся. Из бильярдной мимо Дениса,
который набирал в кулере воду, шел Осипов, это значит, к лифтам и,
следовательно, к выходу на улицу! Лестница, где курят, совсем в другой стороне.
Кроме того, Осипов сказал, что выходил из бильярдной только один раз – чтобы
покурить.
Он сказал, что выходил один раз, а Камаровский дважды.
Наврал?.. Зачем?
Волков задумчиво взял со стола папку с отчетом – куда его
теперь в самом деле девать? – и покачал ее туда-сюда, словно взвешивая. Усков
наблюдал за ним все с тем же выражением добросовестности и озабоченности.
– А вы не видели, когда возвращались из магазина, чья машина
стояла на месте Сиротина?
– Видел, – сказал Денис, радуясь, что хоть чем-то может
помочь озабоченному начальству, – видел, конечно! Я еще подумал, что Николай
Иванович вернется, а место занято, а он терпеть не может свою тачку далеко
ставить!
Волков перестал качать папку.
– Там была машина вашей жены! – выпалил Денис радостно, и
Волков чуть не уронил отчет. – Она в последнее время редко приезжает, но я ее
хорошо знаю, она раньше-то часто здесь бывала! Помните?
– Помню, – машинально сказал Волков.
У него вдруг взмокла шея под воротником водолазки.
– Красная «Хонда», правильно?
Волков кивнул.
– А вы что, не знали, что она приезжала?
Волков спохватился:
– Нет, конечно, я знал, просто не подозревал, что Юля
поставила машину на место Сиротина! А так знал, конечно...
Понимая, что говорит что-то не то, Волков аккуратно положил
отчет обратно на стол и пошел к двери.
– Павел Николаевич!
– А?
Денис подскочил и вручил ему папку. Волков ее принял, кивнул
и вышел в коридор.
Усков посмотрел ему вслед, вздохнул и вернулся к своему
пасьянсу.
Волков шел по коридору, нелепо махал папкой и вертел шеей,
по которой тек пот.
Юлька?! Юлька вчера приезжала к нему в контору?! Да еще
вечером, по пробкам, хотя ее офис вовсе в другом конце Москвы! Или она вчера не
ездила в офис, потому что ее уволили?!
Зачем она приезжала?! Почему не поднялась? Почему ничего ему
не сказала?!
Красной «Хонды» ни у кого из сотрудников не было, Волков
знал это точно, и действительно в прежней, хорошей жизни, которой теперь нет,
Юля часто заезжала к нему... просто так.
Я приехала просто так, говорила она.
Усаживалась у него в кабинете, сбоку его громадного стола и
смотрела, как он работает.
Что ты смотришь? Не знаю. Просто мне нравится на тебя
смотреть.
Иногда она приезжала «по делу», чтобы отвезти Волкова в
магазин купить новый пиджак или куртку. Волков всегда сопротивлялся, бывал
недоволен, и Юлька его «заманивала». Она говорила, что свою машину он может
оставить здесь, возле конторы с ней ничего не случится, зато после покупки
пиджака они пойдут «в заведение», и Волков сможет там накатить как следует!
А однажды она приехала среди дня и сказала, что приглашает
его на свидание. Дождь шел, стекал по стеклам, барабанил по крышам машин. На
тротуары лило из труб, прохожие прыгали через лужи.
Какое свидание, ты что, с ума сошла?..
Она отвезла его в какой-то осенний парк, где было холодно и
ветрено, и они действительно какое-то время там романтически прыгали через
лужи, ежились, шмыгали носами и стряхивали воду, которая неумолимо текла с
зонтов за воротник. Волков бубнил, что нечего было переться в такую погоду в
парк, и у него работа брошена, и коллектив без начальства моментально впадет в
разложение, уж ему ли, Волкову, этого не знать! А потом все в том же парке они
набрели на какую-то кафешку, где было тепло и горел камин, упоительно пахло
жареным мясом и скатерти были чистыми. В этой кафешке они просидели до самого
вечера, и Волков совершенно разомлел и перестал смотреть на часы, а потом вовсе
разложился, как его брошенный коллектив, и выключил телефон.
