Но ещё громче она смеялась, когда, завидев роскошный куст роз, усеянный алыми бутонами, маркиз решительно направился к нему, доставая из ножен небольшой кинжал.
Ингирд сначала нахмурился: исполнение указания насчёт срезанных цветов им пришлось проверять вместе с Седриком, но по мере того, как развивались события, ему пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не расхохотаться.
Подойдя вплотную к кусту, маркиз вдруг обнаружил, что как раз с этой стороны нет ни одного свежего цветка или бутона, одни отцветающие венчики. Он обошел куст с другой стороны, осознал, что все бутоны расположены в центре куста, и попытался добраться к ним, раздвигая ветви. И тут оказалось, что этот куст просто усыпан неимоверно острыми шипами, не позволяющими даже ухватиться за ветку. После того как на этих шипах повисло несколько клочков драгоценных кружев с манжет сеньора, он вынужден был отступить, от досады стискивая зубы.
Немного выручил его прибежавший от клумбы с астрами садовник, сообщивший, что срезать цветы в парке строго запрещено.
– Наверное, маги защиту поставили, – хмуро объяснял маркиз, извиняясь за то, что не может подарить сеньорите достойных её красоты цветов.
– Определённо, – с самой милой улыбкой согласился баронет, – наверняка её величество считает, что к концу праздников от сада останется пустыня, если все гости будут дарить сеньоритам её цветы.
Маркиз только хмуро покосился на этого язву – не заметить, как баронет выделил слова «её цветы», не смог бы и самый простодушный селянин.
Пруд, или скорее маленькое озерцо, разлившееся в естественной ложбинке, открылся взору как-то сразу, и был он прекрасен: цветники и кустарники по склонам, удобые лестницы с витыми перилами, вдоль берега посыпанная песком широкая дорожка, обсаженная со стороны пруда невысокими кустиками ярких цветов.
Вот только Лира вдруг охладела к прогулке. Ей пришла в голову очень интересная догадка, и девушке не терпелось поделиться ею с сестрой. Как она начала понимать, отцу с матерью нужно некоторое время, чтобы снова почувствовать себя не иностранцами. И постепенно вернуться к пониманию тайных течений, интриг и ловушек придворной жизни, какой они в общем-то никогда всерьёз и не жили.
Пользуясь тем, что сеньоры прошли на пристань выбирать лодку, Лира перегнулась через перила и представила себе зеркало в выделенных ей ком-натах.
– Сеньорита Энлира? – Маркиз наконец выбрал лодочника, немолодого серьёзного мужчину с бугрящимися на руках мышцами, и теперь искал взглядом сеньориту, которая только что стояла в двадцати шагах от него. – Ингирд, куда она делась?
– Не знаю, – спокойно пожал плечами тот, догадываясь, что произошло, и не имея никакого желания делиться своими догадками, – я же рядом стоял. Так вы будете кататься? Прошу простить, но у меня, к сожалению, важные дела.
И торопливо побежал к лестнице. Ему нужно было уединиться и спокойно обдумать происходящее.
Глава 18
– Ты намерена отдохнуть? – остановился в нерешительности Кандирд возле дверей в покои, выделенные Иллире.
Вовсе не те, где она жила, будучи маркизой. Эти комнаты были ближе всех к тому крылу, где располагались личные покои членов королевской семьи.
– И отдохнуть тоже, – кивнула сеньорита. Затем добавила лукаво: – И с тобой поговорить. Входи.
Разумеется, он вошёл, просто не смог отказаться от счастья находиться рядом с ней. Хотя последние несколько минут только и размышлял о том, правильно ли делает, открыто показывая при слугах и придворных своё особое отношение к девушке? Нет, о том, что он захочет когда-нибудь отказаться от своей сеньориты или не выполнить данное вместе с браслетом обещание, смешно и подумать. Да он готов убить любого, кто осмелится даже предположить нечто подобное. Но дворцовых интриг отменить невозможно, как невозможно и заткнуть все злые языки. Не обернётся ли впоследствии для Илли его непредусмотрительность острыми шпильками и двусмысленными намеками дворцовых интриганов?
Не заставит ли несдержанность принца потом, когда уже ничего нельзя будет изменить, страдать его любимую?
Вот потому и остановился в нерешительности возле порога, не зная, как заговорить на эту важную и щепетильную тему. Ведь она такая нежная и одновременно отважная… никогда не признается, что ей больно или обидно.
– Канд? Ты что там встал? Проходи и садись, я через минуту вернусь. Только надену что-нибудь полегче, день сегодня жаркий, – оглянулась от порога в спальню Иллира и исчезла, а принц, пожав плечами, ну не кричать же ей вслед о своих сомнениях, прошёл к дивану, подвинул к нему столик с фруктами и сел, привычно вытянув ноги.
– Ты кушать хочешь? – Илли вернулась в лёгком простеньком платьице, бегло оглядела стол. – Иди умойся, я пока прикажу подать что-нибудь посущественнее. Канд! Ты почему так смотришь?
– Любимая… ты такая красивая в этом платье… – поднявшись с места, шагнул к ней принц.
– Стоп! – проворно отступила назад Илли. – Целовать меня сейчас нельзя. Мама настрого запретила. Иди умывайся… ты куда пошёл? В мою умывальню, я положила тебе чистое полотенце… и выброси из головы все эти правила.
Когда принц вернулся, посвежевший, с тщательно причёсанными влажными волосами, на столе уже заметно прибавилось блюд, и Илли, устроившись в кресле напротив его дивана, заполняла свою тарелку едой.
Кандирд тайком вздохнул: рухнули все его надежды на то, что любимая сядет рядом и можно будет осторожно обнять её за талию, коснуться щекой мягких волос, заглянуть в глаза, вспыхивающие зелёными искорками. Но спорить не решился, просто сел на своё место и взялся за вилку.
Некоторое время они ели молча, обмениваясь только простыми просьбами и замечаниями, и внезапно принц осознал, что с той минуты, как Илли взяла его браслет, это их первая совместная трапеза наедине. И прислушиваясь к своим ощущениям, откровенно рассматривая, как она задумчиво ест пирог или режет яблоко, постепенно начал понимать, что совершенно счастлив: как же хорошо вот так спокойно сидеть с ней за одним столом и знать, что никуда она не уйдёт и никто не имеет права её отобрать!
– Когда мы поженимся, – серьёзно сообщил Кандирд, ставя на стол кубок, – всегда будем обедать и ужинать вдвоём. Ну, если нет никаких приёмов.
– Я как раз думаю про нашу свадьбу, – кивнула Илли и подняла на него взгляд. – Ты не против, если мы её передвинем?
– Куда? – спросил принц машинально, и тут же до него дошло, что именно она сказала и что это значит. – А что случилось? Илли? Ты в чём-то сомневаешься?
– Кандик, – она смотрела так нежно и смущённо, что у него замерло от тревоги сердце и пересохло в горле, – первый вопрос был самый правильный. И на него я отвечу… ты сказал «куда?». Так вот, я предлагаю не отодвинуть нашу свадьбу, а наоборот, придвинуть.
– Подожди… – Никогда раньше Кандирд не представлял, что это будет волновать его так сильно: на сколько дней раньше он сможет назвать её женой.
