– Ему нужно показаться доку, – спокойно ответил Винсент Ганглий – биолог по профессии, по специальности микробиология. Проигрывая вот уже десятую партию подряд, старичок только спокойно подёргивал плечами и выпускал клубы ароматного дыма из своей трубки. Похоже, ему не раз приходилось слышать подобные реплики от своих прежних коллег и партнеров.
– А ему нельзя, – так же невозмутимо ответил Алик, забирая очередную взятку, – он и есть доктор.
Тут же по залу пошла еле уловимая волна хохота – нервное состояние Гая было всем известно. Даже Штерн иногда улыбался, когда видел плотную раскрасневшуюся от злости физиономию и глупый поток слов. Вспыльчивого доктора можно было ввести в такое состояние бешенства просто обычным приветствием или простым любопытным взглядом. Он потом всегда изливал на предполагаемого обидчика все неудачные моменты своей биографии, сопровождая свою яркую речь нецензурными словами и громким криком. Однако все привыкли даже к этому и даже научились не обращать внимания на подобное поведение дока – ведь он был действительно отличным врачом, и его уважали в первую очередь именно за это.
Вот и сейчас, несмотря на хрипевшие динамики и грозный призыв, все спокойно заканчивали свои дела и, казалось, даже не обращали внимания на очередное объявление руководства, которое представлял в своем лице Лев Ковалевский, выполнявший функции куратора.
Алик тоже немного хмыкнул, когда волна смеха начала понемногу угасать и исследователи начали расходиться по своим местам. Только старый Винсент никак не хотел уходить, ни разу не выиграв у своего молодого оппонента.
– Да ладно тебе, – проворчал своим стариковским басом Винсент, – еще пара ходов, и я наконец-то выиграю.
Алику не нравилось злоупотреблять своим привилегированным положением теоретика и открыто игнорировать призывы к работе, но проявить неуважение к старшему товарищу – еще больший проступок, поэтому Алик быстро раскидал все свои карты, потянулся к оставшейся части колоды и сказал:
– Ладно, Вин, только давай быстро, о’кей?
– Да, Дролов, быстро. Вы закончили расчеты, о которых я вас просил?
Алик резко встал и плавно обернулся – сзади него стоял Ковалевский с небольшой голографической записной книжкой в руках. Несмотря на неудачную посадку и сломанные ребра, всё-таки Лев Ковалевский был так же строг и добр ко всем членам рабочей группы, но он никогда не любил, если рабочие показатели шли вразрез с запланированными цифрами из его блокнота. И сейчас вид его бледного лица с прищуренными глазами, недовольной физиономией и звуки нервно постукивавших по голографической панели пальцев – всё это явно говорило о том, что запланированный ход работы далеко опережает текущий график. И вот теперь Алика успокаивало только одно: его двухнедельная работа подошла к концу, все заказанные расчеты сделаны. Осталось только показать их геологам. Поэтому Алик не стеснялся своего ответа:
– Почти.
– Что значит «почти»? – лицо Ковалевкого не выражало никакого дружелюбия. Алексей этому не удивлялся – последние три недели пролетели впустую. Всё, чем занимались четырнадцать исследователей – это анализом компьютерной базы данных, монтированием всякого устаревшего оборудования и выполнением довольно странных теоретических расчетов. А ведь наверняка Мистер Ридлок ждет ответы о продвигающейся работе, которая по-прежнему стоит на месте. И вот теперь Ковалевский явно начинал понимать, что ему уже никогда не успеть завершить требуемую от него задачу вовремя.
Посмотрев в глаза куратора исследовательской группы и опасаясь сердечного приступа у последнего, Алик поспешил его успокоить:
– Мне осталось только вывести их на ваш персональный голографический терминал. Вот и всё.
– Великолепно, Дролов, великолепно, – похоже, таких оптимистичных новостей куратор не ожидал. От такой приятной новости он даже с шумом выпустил воздух из легких – наконец-то хоть один показатель плана оказался в норме. Ковалевский даже присел рядом с Винсентом на свободный стул и даже поинтересовался статистикой выигрышей и поражений. Несколько такелажников, задержавшихся после чаепития, с любопытством наблюдали, как строгий в последние дни Ковалевский с интересом садится за азартную игру и берет в руки карты. Похоже, дела действительно были не так плохи, как всем казалось.
Старый Винсент также был слегка удивлен поведением довольно строгого куратора. Старик помнил реакцию возмущенного Ковалевского, когда вот уже третья полевая вылазка за пределы комплекса показала полное отсутствие какой-либо хотя бы примитивной разумной жизни. И сейчас старый Вин знал, что перемирие в настрое куратора – всего лишь вопрос времени.
И Ковалевский не обманул ожиданий пожилого исследователя:
– Алик, у тебя через полчаса встреча с одним из геологов. Джереми Айронс, помнишь такого?
– Конечно. Это случайно не он с ребятами занимается монтированием огромной бурильной установки? – Алик забрал очередную взятку, лишив тем самым старичка последнего шанса на победу, и продолжил: – Кстати, Лев, вы так мне и не сказали, зачем вам понадобились вычисления, проводимые лишь в случае глубоководных погружений? И откуда мы берем воду среди этой странной гостеприимной планеты?
– Неужели здесь есть целый океан? – тут же оживился Винсент. Он даже подпрыгнул на месте от возбуждения. – Там должна быть жизнь – в воде обязательно есть жизнь. Закон биологии!
– Успокойся, Вин, – тут же Ковалевский постарался прекратить всякие дискуссии на тему жизни в океанах. – А вы, мистер Дролов, поедете с нами в одно прекрасное и симпатичное местечко, где продолжите свою работу.
Неожиданно Ковалевский как-то странно прищурился – Алику это не понравилось. И, как позже оказалось, он уже в который раз не ошибся.
– На сей раз уже практическую, – добавил куратор.
Ковалевский тут же резко встал и ушел, словно опасался дальнейших разговоров и расспросов.
– Что это с ним? – Винсент даже немного растерялся, наблюдая такое поведение руководства.
– Не волнуйся, – Алик дружески похлопал пожилого микробиолога, – это он так выражает свою горечь по поводу нашего с ним расставания. Вечером, после очередного доклада, будет снова рад видеть нас.
– Да уж, вечером, – проносились мрачные мысли в голове Алексея, когда он упрямо пытался выяснить, который час.
Удивительная вещь поражала всех без исключения – в то время как вся электроника внутри и снаружи комплекса была в полном порядке, стрелки часов до сих пор метались по циферблату как сумасшедшие. Сначала всем это показалось забавным. Теоретики тут же стали искать в компьютерных файлах данные прошлой команды о проявлении магнитных аномалий. К несчастью, таких сообщений было очень много, но никто так и не смог объяснить причину, по которой даже электронные часы не могли отсчитывать время.
Вот и сейчас, сидя в узкой и душной кабине огромной мобильной бурильной установки, Алексей старался заставить часы заработать.
