— Когда она вам это сказала? — поинтересовался я.
Баттерфилд на мгновение задумался.
— Наверное, месяц назад. — Он постучал указательным пальцем по столу. — Вот здесь. Мы выпили тогда по паре кружек пива.
— Шейла выпила с вами две кружки пива? — удивился я.
— Ну я выпил две, может, даже три. — Лицо Алана залила краска. — А Шейла — только один стакан.
— И часто вы с Шейлой пили пиво после занятий?
— Нет, только один раз, — признался он. — Шейла всегда торопилась быстрее вернуться домой, чтобы поцеловать перед сном свою дочь.
По версии полиции той ночью Шейла пропустила занятия и весь вечер где-то пила. Они так и не выяснили, куда она ходила. Полицейские проверили все окрестные бары, но ее нигде не видели, а в магазинах, торгующих спиртным, никто из продавцов не мог вспомнить, чтобы она покупала у них выпивку. Разумеется, это ничего не значило.
Она могла сидеть в машине и пить водку, которую купила в другой день, в другом городе.
Я несколько раз спрашивал у полицейских, не было ли это ошибкой, но они заверили, что данные токсикологической экспертизы всегда бывают верны. Мне выдали копии. Уровень алкоголя в крови Шейлы равнялся 0,22 процента. При ее весе сто сорок фунтов это означало, что она выпила около восьми рюмок крепкого спиртного.
— Я виню тебя даже не за то, что ты не заметил тревожных сигналов, — бросила мне в лицо Фиона на похоронах, пока Келли ее не слышала, — а за то, что она начала пить. Без сомнения, ты очаровал ее своей простотой в общении, но все эти годы она не переставала сожалеть о том, от чего ей пришлось отказаться: от лучшей, благополучной жизни, которую ты не мог ей обеспечить. Это ее и сгубило.
— Она сама вам это сказала? — спросил я.
— Ей не нужно было ничего говорить, — резко ответила она. — Я сама все знаю.
— Фиона, послушай, не заводись, — успокоил жену Маркус. Это был тот редкий случай, когда он вел себя как мужчина.
— Он должен это услышать, Маркус. После я просто не решилась бы об этом сказать.
— Сомневаюсь, — возразил я.
— Если бы ты оказался способен обеспечивать Шейлу так, как она того заслуживала, ей не пришлось бы топить в вине свои горести, — заметила Фиона.
— Я отвезу Келли домой, — оборвал я ее. — До свидания, Фиона.
Но как я уже сказал, она души не чаяла в своей внучке.
Келли тоже любила ее. И в какой-то степени Маркуса. Они отвечали ей взаимностью. Ради Келли я старался не показывать своего враждебного отношения к Фионе. Я все еще не мог прийти в себя от известия о смерти Энн Слокум, когда услышал, как перед домом остановилась машина. Отдернув штору, я увидел Маркуса за рулем «кадиллака». Рядом с ним сидела Фиона.
— Черт, — пробормотал я. До смерти Шейлы раз в шесть недель Келли проводила выходные у них. Если мне и сообщали, что сегодня наступил как раз такой уик-энд, то я об этом забыл. Я был смущен. После похорон мы с Келли не видели Фиону и Маркуса. Несколько раз я говорил с Фионой по телефону, но совсем недолго, поскольку всякий раз она звонила Келли и я быстро передавал трубку дочери. Разговаривая со мной, Фиона с трудом сдерживала себя. Ее презрение ко мне ощущалось как помеха на телефонной линии.
Я поднялся наверх и заглянул в комнату Келли, но она еще спала.
— Привет, малышка, — сказал я.
Келли перевернулась на другой бок и открыла сначала один глаз, потом — второй.
— Что случилось?
— Бабушка приехала. Фиона и Маркус здесь.
Она тут же подскочила на кровати.
— Правда?
— Ты знала, что они будут сегодня?
— Ну…
— Я уверен, не знала. Тебе лучше поторопиться, малышка.
— Просто я забыла об этом.
— То есть тебе было известно?
— Наверное.
Я внимательно посмотрел на нее.
— Кажется, я общалась с бабушкой по скайпу, — призналась она. — И сказала, что было бы здорово, если бы она приехала проведать меня. Но я не говорила, в какой именно день. Вроде бы.
— Я же сказал, тебе лучше поторопиться.
Келли вылезла из-под одеяла в тот момент, когда раздался звонок. Я оставил ее одеваться и поспешил к дверям.
Впереди с каменным выражением лица и горделивой осанкой стояла Фиона. За спиной у нее возвышался Маркус. Вид у него был несколько смущенный.
— Глен, — сказала Фиона тоном, от которого так и веяло холодом.
— Привет, Глен. — Маркус попытался изобразить дружеское расположение. — Как дела?
— Вот так сюрприз, — удивился я.
— Мы приехали проведать Келли, — объяснила Фиона. — Узнать, как у нее дела. — В ее голосе сквозило сомнение по поводу того, что с моей дочерью все в порядке.
— Сегодня один из тех уик-эндов?
— А мне нужны «те уик-энды», чтобы встретиться с внучкой?
— Нас могло не оказаться дома, и было бы очень жаль, если бы вы приехали впустую. — Я счел это объяснение вполне разумным, но лицо Фионы залилось краской.
Маркус откашлялся.
— Мы решили приехать наудачу.
Я отступил назад, пропуская их в дом.
— Вы общались с Келли по Интернету? — поинтересовался я у Фионы.
— Да, мы иногда разговариваем в чате, — сказала Фиона. — Я за нее очень волнуюсь. Могу себе представить, что она пережила. Когда Шейла потеряла отца, она была старше Келли, и все равно ей пришлось очень тяжело.
— Дорога просто ужасная. — Маркус снова попытался разрядить обстановку. — Такое ощущение, словно ее всю перекопали.
— Да, — согласился я. — Так и есть.
— Послушайте, — сказал он, — понимаете, я уже говорил Фионе, что, возможно, это не самая лучшая мысль — приехать вот так, без звонка…
— Маркус, не стоит за меня извиниться. Мне нужно кое-что обсудить с тобой, Глен, — произнесла Фиона тоном, которым Макартур приказывал японцам сдаться.
— Что же?
— По скайпу Келли рассказала мне, что у нее не очень хорошо обстоят дела в школе.
— У Келли все замечательно. Ее оценки лучше, чем в прошлом году.
— Речь не об оценках. Я говорю об отношении к ней класса.
— А что не так?
— Как я поняла, дети плохо с ней обращаются.
— Да, в последнее время ей пришлось нелегко.
— И меня это не удивляет, учитывая, что мальчик, который погиб в аварии, ходил в ту же школу. Дети издеваются над Келли. Для нее сложилась не самая благоприятная обстановка.
— Она рассказала вам об учениках, которые называют ее пьяницей?
