Но ни ответственности, ни порядочности у Артема не убывало.
А говорить смешные глупости умел только Платон Легран, но он не был ни милым,
ни порядочным, ни ответственным.
Он все путал, обо всем забывал, и ему ничего нельзя было
поручить.
Когда Лёка просила его заехать в магазин за кефиром и
сельдереем, он или тут же забывал об этом, или привозил ореховый торт.
Сельдерей его не интересовал решительно, и он нисколько этого не стеснялся.
Артем никогда ничего не забывал и не путал, и все Лёкины
просьбы всегда записывал на бумажку, чтобы исполнить в точности.
Он очень хороший человек, ее Артем.
Теперь этот хороший человек невыносимо страдал в трубке
возле ее уха:
– Лена, я, наверное, должен в Питер полететь, чтобы
постараться... Настю найти. Только я понятия не имею, как я буду ее искать и,
самое главное, где!..
Голос у Артема дрогнул, и Лёка, как охотничья собака,
услыхав команду «Пиль!», вся навострилась, подтянулась, приготовилась – и
бросилась вперед.
Утешать.
Утешала она довольно долго и, кажется, продуктивно, потому
что истекающее из телефонной трубки предынфарктное состояние постепенно перешло
просто в нервическое, а потом почти в стабильное.
– ...Все будет хорошо, я в этом уверена! Андрей Владимирович
тоже обеспокоен, я как раз от него вернулась, он просил меня слетать с тобой,
чтобы там чем-нибудь тебе помочь!
– Андрей Владимирович? Волнуется? Ни за что не поверю! Это,
наверное, ты его уговорила, да, Лен?
Лёка моментально сообразила, что надо соглашаться – да, да,
конечно, именно она уговорила генерального отправить начальников двух разных
служб в командировку спасать одного «специалиста первой категории»!.. Артем
поверит, что это она, и будет ей за помощь как минимум благодарен. Отличный
ход.
– И как тебе удалось его уговорить, а, Лен?..
Лёка, покраснев – хорошо, он не видит! – сказала, что это
было довольно трудно. Но она постаралась.
– Спасибо тебе, Лен. Ты... самая лучшая на свете. Никто меня
не понимает так, как ты!
Никто меня не понимает, и молча гибнуть я должна, фальшиво
пел Платон Легран, когда Лёка кричала, что он ни черта не понимает в ее,
Лёкиной, тонкой натуре.
Господи-и, зачем он попался ей сегодня с утра пораньше?!.
Через час Лёка была уже дома и задумчиво стояла над сумкой,
в которую следовало бы что-нибудь положить. Впрочем, можно и не класть – она
летит всего на один день, ну максимум на два, потому что, если в эти два дня
ничего не прояснится, придется «подключать» милицию, а это уж решительно не
Лёкино дело!
Можно и не класть, но она так любила... наряжаться!.. Ей
нравилось хорошо выглядеть. И нравилось, что теперь, когда она много
зарабатывает, у нее есть такая возможность.
На завтрак в отеле надо в чем-то пойти? Надо!
Переодеться к ужину после целого дня беготни по городу надо?
Надо!
Кроме того, она еще очень любила туфли на каблуках, и хотя
как здравомыслящая женщина понимала, что на этих самых каблуках да по
раздолбанным, залитым водой, а потом подмерзшим тротуарам ходить нельзя
решительно, что каблуки годятся только для того, чтобы, выйдя из машины,
донести себя до подъезда, что от них моментально устают ноги, а пальцы, на
которых надо все время стоять, затекают и мерзнут – все равно предпочитала
только каблуки!
Артем всегда очень беспокоился, когда она надевала шпильки.
– У тебя же ножки устанут, – говорил он, – давай возьмем с
собой сменную обувь, чтоб ты в случае чего могла переодеть.
Но эта «сменная обувь» Лёку приводила в бешенство, и она
героически шкандыбала на шпильках!
Итак, туфли – на каблуках, конечно, – и еще одни на всякий
случай, если от тех каблуки отваляться. Белый свитер с высоким горлом, мечта, а
не свитер. Артем подарил на прошлый день рождения. Джинсы такие и сякие, и к
ним пиджачок, чтобы более или менее соблюсти официоз в офисе у партнеров.
Хватит?.. Или еще?..
И тут позвонила сестрица.
– Ну, ты где? – спросила сестрица с ходу. – Не звонишь с
самого утра! Обалдела совсем!..
– Я не обалдела, меня посылают в командировку.
– В Йоханнесбург?
У сестрицы все время были какие-то странные фантазии.
Лёка моментально сбилась и некоторое время не могла
сообразить, куда именно ее посылают в командировку.
– Почему в Йоханнесбург? Откуда ты его взяла?! Я лечу...
Господи, в Питер я лечу!
– Только и всего? – протянула сестрица. – Возьми меня с
собой! Мне скучно, ничего не пишется, надо сдавать, а я ни строчки не в
состоянии из себя выжать!
– Я не могу.
– У тебя важное правительственное задание?
Лёка засмеялась.
– Почти попала! У меня полицейское расследование.
– Как полицейское расследование? Тебя забрали в кутузку?
Подозревают убийство?
– Как ты думаешь, взять с собой юбку или не брать?..
– А кого ты могла укокошить? Ты же смирная, законопослушная,
мирно пасущаяся овца!
– Я не овца. Вроде всего на два дня, и один уже, считай,
прошел! Хотя юбка может пригодиться.
– Кто прошел? Куда прошел? Дворник прошел с лопатой, и
именно его подозревают в совершении убийства, потому что удар был нанесен
лопатой! Следовательно, лопата должна быть приобщена к делу, как орудие
преступления. А лопата деревянная или совковая?..
Лёка окончательно запуталась.
Сестрица писала романы – детективные, разумеется. Мало того
что она их писала, она еще как будто все время жила внутри того, о чем писала!
Она постоянно придумывала. Еще в детстве она врала так вдохновенно, что
родители не понимали, ругать девочку за гнусное вранье или хвалить за высокий
полет фантазии. Пока они разбирались, ругать или хвалить Ника, выросла и стала
писать романы.
Все вокруг утверждали, что «неплохие», а Лёке казалось –
чепуха какая-то! Как это серьезный человек тридцати лет от роду может сочинять
такую ахинею? Ну, вроде только что явившегося дворника с лопатой?!
– Ну, Лё-ёка! Ну, возьми меня с собой! Я буду сидеть
тихо-тихо и нисколечко, ну, вот нисколечко тебе не помешаю!
– Да не могу я! – рявкнула Лёка, застегивая сумку.
Про юбку-то она позабыла. Брать или не брать?..
– У тебя там свидание, что ли? А этого ты куда денешь,
красавца-мужчину?
