Саманта присела на край кровати.
– Твой друг?
Фабио задумался над ответом.
– Раньше был другом. Пока не стал другом моей подруги.
– Он болел?
– Он покончил с собой.
– Почему?
– Она хотела его бросить.
– Тогда это подлость.
Саманта встала и вышла, но быстро вернулась и чем-то занялась в кухонной нише. Через некоторое время она принесла ему стакан с коричневатой дымящейся жидкостью.
– Пей медленно.
– Что это?
– Пунш.
– С твоим ромом?
Она кивнула:
– Мы пьем его горячим, когда нам грустно.
– А холодным?
– Когда хотим развеселиться.
Фабио приподнялся на кровати и осторожно сделал глоток. У напитка был вкус спиртного, отдававший сахаром и лимоном.
Саманта снова уселась на край кровати.
– На Гваделупе я дала одному парню поворот от ворот. Он заявился вечером и стал ломиться в дом. И все орал: «Впусти меня, или я застрелюсь!» Не могла я его впустить, я была не одна. Полночи он все вопил: «Впусти меня, или я застрелюсь! Впусти, или застрелюсь!» В общем, он меня достал, и я ему крикнула: «Оставь меня в покое, можешь стреляться!» Пей свой грог!
Фабио сделал глоток.
– А что было потом? – спросил он, как маленький мальчик, которому перед сном рассказывают сказку.
Саманта пожала плечами:
– Он оставил меня в покое и застрелился.
Фабио не смог удержаться от смеха.
– Вот видишь. Не стоит переживать из-за людей, которые кончают с собой из-за того, что кто-то их бросил. Так не поступают. Вот ты же не покончил с собой, когда она тебя бросила.
– Это я ее бросил.
– Но ты же сказал, что он был твоим другом, пока не стал ее другом.
– Верно.
– Ты ее бросил, а потом переживал из-за ее нового друга?
– Звучит странно, да?
Она покрутила пальцем у виска.
– Почему же ты ее бросил?
– Я забыл.
Саманта рассмеялась:
– Пей. Его нужно пить горячим, а то будет слишком весело.
Фабио глотнул горячего грога.
– А это правда, что за два-три удачных вечера вы зашибаете две с половиной тысячи?
– Тебе Фреди сказал?
Фабио кивнул:
– Это верно?
– Другие девочки зашибают.
– А ты?
– А я за один вечер. – На какой-то момент она сохранила серьезность. Потом расхохоталась. – Ну и лицо у тебя! Видел бы ты себя со стороны!
Фабио допил свой грог. Тяжесть во всем теле стала более приятной.
Саманта унесла пустой стакан в нишу и сполоснула.
Он встал и взял кое-что со стола.
– Закрой глаза, – скомандовал он, когда она вернулась. Она закрыла глаза.
Он надел ей на шею коралловые бусы и открыл шкаф с зеркальной стенкой.
– Теперь открой.
Она открыла глаза и бережно, кончиками пальцев, погладила кораллы. Они излучали то же матовое мерцание, что и ее почти черная кожа.
– Это мне?
Фабио кивнул.
– Кораллы?
– Из Средиземного моря.
– У нас тоже есть кораллы. Но не такие красные.
– Они принадлежали одной нимфе.
– Что это – нимфа?
– Прелестная девушка с крыльями. Она была возлюбленной Геркулеса. Когда она умерла, он похоронил ее в самом красивом месте на свете и назвал это место ее именем. Амальфи. Ты когда-нибудь слышала об Амальфи?
Саманта покачала головой:
– Но я слышала о Геркулесе. – Она взяла в руки его голову и поцеловала долгим поцелуем. – Слишком много мускулов.
– У меня?
– У Геркулеса.
– Вы тоже чувствуете себя так, словно заново родились? – спросил доктор Фогель, подгребая к Фабио. Он был облачен в некое подобие колониального мундира со вшитым поясом и погонами.
«Интересно, – подумал Фабио, – где шьют одежду таких огромных размеров?»
Он рассказал о том, что произошло вчера. Доктор Фогель выслушал его, ничему не удивляясь. Потом сказал:
– Получается, что человек, которого вы мечтали убить, избавил вас от этой работы?
– Можно и так на это посмотреть.
– А как вы на это смотрите?
Фабио немного подумал:
– Как на дурной тон.
– Вы ставите оценки за самоубийства? – В голосе Фогеля прозвучало раздражение.
– Это ультимативная пощечина. Совершенно запрещенный прием в борьбе за любовь человека. Неслыханная бестактность.
– Самоубийство – это конец всякой учтивости. Кстати, и в отношении самого себя.
– В этом я не слишком уверен. Некоторые люди так безумно жаждут угробить ближнего, что готовы заплатить за это собственной жизнью.
– Вы рассуждаете в точности как ваш машинист.
– Теперь я его лучше понимаю.
– Приступим к упражнениям?
Фабио кивнул.
Он застал Сару в кабинете. Ничего нового не выяснили, только причину и время смерти. Утонул. Примерно в два часа ночи. Примерно через четыре часа после своего последнего звонка Норине.
– Чего он хотел?
– Говорить, говорить, говорить. Как все отвергнутые любовники.
– Ты разговаривала с Нориной?
– Да. Очень короткий был разговор. По телефону.
– Как она?
– Сегодня встречается с его родителями. Эта перспектива ее ужасает.
– А что делать мне? Все еще держаться подальше?
– Все еще.
– Сара, если в его материалах обнаружатся документы некоего доктора Барта, ты дашь мне знать?
– Почему ты просишь?
– Они принадлежат мне.
Около полудня позвонил вахмистр Таннер из полиции и пригласил Фабио заглянуть в участок. Они договорились встретиться во второй половине дня.
Фабио помнил, что Таннер большого роста и все в нем большое. Но забыл о его тике, об этом непроизвольно снисходительном подмигивании.
– А вы выглядите значительно лучше, чем во время нашей последней встречи, – констатировал полицейский. Похоже, он испытывал облегчение. – Как я говорил вам по телефону, тут возникла новая версия. – Он раскрыл папку и нашел нужное место. – Вы же были знакомы с неким Лукасом Егером?
