Фабио недоверчиво покачал головой.
– Знаешь, я не только забыл, что делал все это время, но у меня даже нет ни малейшего воспоминания о том, что я чувствовал и почему так поступил. Все бесследно исчезло.
– И что? Что говорят врачи? Память возвращается?
Фабио пожал плечами:
– Когда как. Иногда вся, иногда частично.
– Ты можешь на это повлиять?
– Напрягать мозг. Работать. – Фабио выжидающе посмотрел на Руфера. Тот смутился.
– Берлауэр искал работу. Ты же сказал, что если я найду тебе преемника раньше срока… А после травмы я все равно рассчитывал на более долгий срок твоего выздоровления.
– Понимаю. – Фабио встал.
Руфер тоже поднялся и протянул ему руку:
– Если у тебя появится желание написать для нас и если материал не выйдет из объема и бюджета…
– Я о вас вспомню, – буркнул Фабио.
Фабио направился прямиком к столу Лукаса. Тот делал вид, что с головой погружен в работу.
– У тебя есть немного времени? – сказал Фабио. Но это прозвучало не как вопрос.
– Собственно говоря, нет, – ответил Лукас, не отрывая глаз от экрана.
– Десять минут, – скомандовал Фабио. – В «Липе».
«Липой» называлось ближайшее кафе. Близость к редакции была его единственным достоинством. Пиво было теплым, еда – скверной, а вонь от прогорклого масла, горячего сыра и дешевых сигар, которыми пробавлялись постоянные посетители-пенсионеры, игравшие в карты за своим столом, немедленно впитывалась в одежду. Даже теперь, при тридцати градусах жары, окна были закрыты из-за боязни сквозняков. Заклеены цветной липкой лентой десятилетней давности.
Фабио и Лукас уселись за один из столов, покрытый груботканой скатертью в желто-горчичную и коричневую клетку.
– Ты почему меня не предупредил? – Фабио был зол.
– Я… я не хотел тебя волновать.
– И это тебе блестяще удалось.
– Извини. Мне очень жаль.
Фабио взорвался:
– Всем всегда очень жаль.
Лукас был рад, что в этот момент, оторвавшись от карточного стола, к ним подковылял хозяин. Они заказали два айс-ти. Хозяин удалился, бормоча себе под нос что-то вроде «айс-ти с дерьмом». С тех пор как они перестали у него питаться, он не жаловал сотрудников «Воскресного утра». Тем более когда они появлялись в перерыв его дочери-подавальщицы.
Лукас с виноватым видом сидел на стуле, ожидая продолжения выволочки. Его жалкий вид смягчил Фабио.
– Ты не можешь себе представить, каково это – потерять пятьдесят дней биографии. Чувствуешь себя таким… – Фабио не сразу нашел точное выражение, – потерянным. Неуверенным. Это все равно что напиться до потери сознания, а потом снова выйти на люди. Все знают о тебе больше, чем ты сам. Тебе дозарезу нужен кто-то, кого можно спросить: «Что произошло? Что я сказал? Что я натворил? Наломал дров? Или вел себя терпимо?» Кто-то должен помочь тебе вспомнить. И чтобы на этого человека можно было безусловно положиться. Для меня такой человек – ты, Лукас.
Хозяин поставил на стол два стакана:
– Позвольте сразу с вас получить.
– Льда нет, – констатировал Лукас.
– Вы про лед ничего не говорили.
– Мы полагали, что это разумеется само собой. Ведь он так и называется «айс-ти».
– Он просто так называется.
– А внутри никакого льда?
– Если скажут заранее, можно положить.
– Великолепно, – сказал Фабио.
Хозяин стоял и ждал.
– Ты идешь, Альби? – позвали картежники.
– Значит, вы желаете, чтобы я принес лед? – с издевкой сказал хозяин.
– Верно. Если это еще возможно.
Хозяин собрался уходить.
– Ах да, – окликнул его Фабио, – и кофе с молоком!
Хозяин, огрызаясь, ушел.
Фабио подхватил прерванную нить разговора:
– Но в моем случае речь не идет об одной пьянке. Речь идет о пятидесяти днях. В течение которых я перевернул вверх дном всю мою жизнь.
Лукас молчал.
– Должен же я знать, что произошло. Должен же я как-то наверстать упущенное.
Лукас забыл, что они дожидались льда, и отхлебнул чая.
– Ты в самом деле так думаешь?
Фабио смотрел на него в полном недоумении.
– Ты изменился отнюдь не к лучшему. А может, лучше оставить все как есть?
Фабио рассмеялся:
– Эти дни испарились из моей памяти, но не из моей жизни. Я потерял свою подругу, свою работу и целую кучу друзей. Не могу же я просто закрыть на это глаза.
Лукас вертел в руках стакан.
– И что собираешься делать?
– Давай с тобой сядем и день за днем сравним наши ежедневники.
– Там будет много пробелов.
– Пробелы заполним сведениями из других источников.
– Лучше поступить наоборот. Дело в том, что мы довольно редко виделись в течение этих недель. Ты контачил с другими людьми.
– С кем?
Лукас пожал плечами:
– Вращался в других кругах.
– Каких?
– Я этих людей не знаю. Спроси Марлен.
Хозяин принес стакан, наполненный кубиками льда, и чашку кофе с молоком. То и другое поставил на стол.
– Но оно же разбавлено молоком, – удивился Фабио.
– Вы заказывали кофе с молоком.
– Но я не знал, что молоко наливают в кофе.
Хозяин пришел в ярость:
– Оно же называется «кофе с молоком»!
Фабио указал на стаканы:
– А это айс-ти!
У хозяина был такой вид, как будто он про себя считал до трех.
– С вас тринадцать сорок, умники дерьмовые!
Фабио извлек из кармана брюк бумажник. В нем было всего несколько монет.
– Чего еще от вас ждать, – проворчал хозяин.
Лукас заплатил за двоих.
Выйдя из кафе, они расстались.
– Восьмой идет до Амзельвег. В путь! – сказал Лукас на прощанье.
– Спасибо. И если вспомнишь что-нибудь, дай мне знать.
На пути к трамвайной остановке Фабио увидел банкомат. Он вставил в щель свою карточку и набрал код.
«Неправильно набран код», – информировала машина. Наверное, он ошибся при наборе. Он мог бы назвать свой код даже во сне и никогда его не менял. Он очень внимательно набрал 110782. В этот день Италия выиграла финальный матч у Германии.
