— С тех пор, как вы здесь появились. Но не беспокойтесь. Завтра у меня последний день.
Бланк промолчал.
— Мне жаль, но это старая привычка охотника: рано утром засесть на вышке и следить за окрестностями. Вот я и выследил вас, гуляющего по утрам в лесу. Лес — хорошее начало, если вы решили заняться продлением жизни. Он одновременно и неподвижен, и изменчив.
— Поэтому вы любите охоту? — спросил Бланк и порадовался своей невозмутимости.
— Не из-за леса. Я охочусь и в степи, и во льдах. И делаю это опять же ради продления жизни.
— Объясните, пожалуйста.
— Когда ты получаешь право отнять или подарить жизнь, то подходишь к состоянию сродни бессмертию.
В дверь постучали. Два официанта вкатили сервировочный столик. Отт с Бланком переместились за обеденный стол. Вокруг них засуетились официанты. Смешанные весенние салаты, домашние макароны и грибы, приправленные небольшим количеством лука и чеснока.
— Не желаете ли глоток бордо? — спросил Отт.
Бланк отказался.
Хозяин не обманул. Грибы можно было назвать деликатесом. Опустошив тарелку, Бланк поинтересовался:
— Они что, в самом деле так редки?
— Нет, складчатый тинтлинг встречается достаточно часто. Его редко употребляют в пищу по другой причине. Он плохо сочетается с алкоголем.
— И в чем это проявляется?
— В покраснении лица, которое постепенно принимает фиолетовый оттенок. Потом краска переходит на все тело. Только кончик носа и мочки ушей странным образом остаются белыми. Человеку становится жарко, учащается сердцебиение, наступает нарушение речи и зрения. Симптомы появляются даже в том случае, если алкоголь попал в организм за два дня до этого или если во время обеда вы позволили себе выпить хотя бы каплю спиртного. А если вы решитесь выпить спустя два дня после того, как отведали этих грибов, симптомы вернутся. — Отт улыбнулся. — Хорошо, что вы не пьете.
— Откуда вы знаете?
— Я этого не знал.
Бланк почувствовал, как в нем пробуждается гнев:
— Вы хотели меня спровоцировать?
— В общем и целом я держал ситуацию под контролем.
— Что значит «в общем и целом» держать ситуацию под контролем? — спросил Бланк, повышая голос.
— Я неплохо знаю людей.
— Вы оттачиваете свое знание людей ядовитыми грибами?
Чем более раздражался Бланк, тем спокойнее выглядел Отт.
— Я же сказал, что в общем и целом контролировал ситуацию. Я сужу о вас по себе. У нас одинаковые инстинкты. Мы очень похожи.
Бланк заехал кулаком в лицо Отту. Из правой ноздри Пиуса сразу же полилась кровь, но он, казалось, не придал этому значения и продолжал сидеть, гипнотизируя Бланка взглядом.
В тот самый момент, когда Бланк приготовился нанести следующий удар, Отт поднял правую руку с зажатым в ней охотничьим ножом. Бланк вскочил из-за стола и отступил назад. У Отта кровь капала с подбородка на белую рубашку. Он улыбался.
Бланк выбежал вон.
Отт сидел прямо и неподвижно, положив руки по обе стороны от тарелки.
Бланк его разочаровал. Он был не таким, как Отт. Он не умел обуздывать эмоции.
Отт запретил себе прикладывать к носу салфетку или искать спасения в ванной. Он будет просто сидеть здесь до тех пор, пока кровь сама не остановится. Он ждал и размышлял о том, понял ли Бланк, какую ошибку только что совершил.
Бланк прихватил с собой в Эшенгут атлас грибов. Все, что Отт говорил про складчатый тинтлинг (soprinus atramentarius), оказалось правдой. Автор атласа пошел еще дальше. Он предупреждал о сосудистых коллапсах со смертельным исходом. Бланк яростно подчеркнул это место и на полях надписал: «Потешный гриб Пиуса Отта!»
На сей раз чувство вины не пришло. Он сообщил об этом Альфреду Венгеру во время одного из регулярных телефонных разговоров, и тот посчитал это добрым знаком:
— Похоже, твое подсознание снова научилось различать. Расквасить нос человеку, который тебя чуть было не отравил, я считаю совершенно нормальной реакцией.
Сразу после отъезда из Эшенгута Пиус Отт встретился в холле отеля «Империал» с компаньоном Бланка, Гайгером, и сообщил, что впредь намерен работать только с фирмой «Гайгер, фон Берг, Миндер энд Бланк». Они обсудили кое-какие ключевые вопросы и постановили, что детали будут решаться на соответствующих уровнях. О Бланке не было сказано ни слова.
В комнате Бланка штабелями лежали выписанные им книги. Здесь было все так или иначе связанное с лесом: справочники лесных хозяйств, учебники по лесоводству, книги по дендрологии, ботанике, исследования о грибах, пособия по охране природы, советы по выживанию в диких условиях, литература по охране растений и животных, советы охотникам.
Он долбил науку о лесе так, как не занимался со времени учебы в университете. Однако это не было ему в тягость. Напротив, предмет все больше завораживал его. Бланк стал одержим лесом.
В лесу он не чувствовал себя ни хорошим, ни плохим, а был как всякая другая тварь.
На третьей неделе пребывания Урса Бланка в клинике его нежданно-негаданно посетила Эвелин. Как всегда на заре, он стоял у окна и слушал птиц. И тут вдруг птичий концерт был прерван звуками автомобильного мотора. Бланк узнал старенькую серебристую «альфу». Эвелин припарковалась у входа, выключила фары и стала ждать.
Бланк тоже ждал. Полоска над верхушками деревьев посветлела. Эвелин все еще сидела в машине. Бланк понимал: если он хочет встретить утро в лесу, то свидания с Эвелин ему не избежать.
Когда Бланк выходил из здания, Эвелин вылезла из машины и двинулась ему навстречу со словами:
— Альфред мне сказал, что в это время ты обычно гуляешь в лесу.
На ней были походные ботинки, зауженные книзу брюки и черная куртка из грубошерстного сукна с пуговицами из оленьих рогов. Бланк проклинал Альфреда Венгера.
— Возьмешь меня с собой?
— Я хожу не по проторенным тропам.
— У меня хорошие ботинки.
— Я хожу быстро.
— Я в неплохой форме.
И они пошли. Мимо хозяйственной усадьбы и огорода по направлению к лесу.
— Что ты делаешь в лесу?
— Наблюдаю, слушаю, нюхаю, молчу. — Бланк ускорил шаг.
Они подошли к опушке. Тропинка впереди терялась в предрассветных сумерках. Бланк шагал не останавливаясь. Краем глаза он видел, как Эвелин, задыхаясь, старательно поспешала следом. Бланк прошел мимо того места, где он, по обыкновению, сворачивал. Миновал и второе. У третьего он остановился и произнес:
— Так не пойдет.
— Что не пойдет?
