Как-то раз он с полной сеткой зелени возвращался по мокрому от росы лугу с очередной вылазки за витаминами. Вдруг на высохшей куче коровьего навоза он заметил группку грибов. Высотой они казались не более десяти сантиметров, с маленькими коричневыми шляпками, похожими на береты с острыми макушками. Бланк потрогал гриб пальцем. Тот был липким.
Грибы показались ему знакомыми. Позже в лагере он заглянул в грибной атлас и определил, что это psilocyben semilanceata.
Те самые остроконечные лысухи, которые в свое время стали виновниками безудержного веселья в типи у Джо Гассера.
Бланк разложил грибы у огня на теплом камне, чтобы высушить, и смотрел, как они постепенно желтели.
Сколь бы разнообразным ни было меню Урса Бланка, отсутствие некоторых продуктов на втором месяце его лесной жизни чувствовалось все острее. Это были масло, мука и сахар.
Что касается жира, то он кое-как обходился орехами и жиром добытой дичи, главным образом кроликов и, если везло, молодых косуль. Потребность в сахаре частично покрывалась за счет лесных плодов, стеблей дикого норичника и сиропа из кленовых листьев. Но главное, чего ему не хватало и о чем он вспоминал каждый день, был хлеб. В последнее время к хлебу добавилась соль.
Среди его запасов имелась наполненная солонка и килограммовая упаковка поваренной соли. Но он всегда понимал, что это было слабым местом его плана выживания и рано или поздно ему придется позаботиться о восполнении. Стремясь по возможности отодвинуть этот момент, он расходовал соль очень экономно. Наконец у него осталась всего щепотка, которую он распределил на гомеопатические дозы. И тогда Бланк решился спуститься в Риммельн.
Риммельн был знаком ему по первому походу в этот лес. Небольшая тихая деревенька, не представлявшая интереса для туристов и расположенная слишком далеко от главных дорог, чтобы начать здесь горные разработки. Он оставил тогда машину на стоянке перед давно заброшенным зданием школы. Кажется, там был молочный магазинчик, наверняка торгующий и продуктами повседневного спроса.
Бланк отправился рано поутру. Собственно, до деревни было часа два ходу, но он выбрал обходной путь. Путь этот лежал через труднопроходимые, но неплохо разведанные им места. Потом он вышел на туристскую тропу и шагал по ней до развилки, откуда тропинка поворачивала прямо к Риммельну. Однако Бланк не свернул, а продолжал идти прямо. Тропа пересекала небольшую, поросшую лесом долину. Только здесь он свернул, прошел вдоль ручья добрых два километра и оказался на проселочной дороге, которая вела из Ротхаузена в Риммельн. Переждав в кустах до девяти — того часа, когда, по его расчетам, в Риммельне вполне мог появиться путешественник, взявший билет на первый поезд до Ротхаузена, он продолжил свой путь.
То было самое время сенокоса. Деревня казалась словно вымершей. Перед магазинчиком стоял старый армейский мотоцикл. Из окна прямо над входом в лавку гремело радио. Диктор сообщил метеосводку, и его сменил мужской хор.
Урс Бланк дернул дверь. Над головой зазвенел колокольчик. В лавке пахло молоком и сыром. За прилавком лежали хлебные батоны разных размеров. С потолка свисали рекламные этикетки. Они сразу же закрутились от ветра, который ворвался внутрь через распахнутую дверь. На призыв колокольчика никто не вышел.
Бланк подождал какое-то время. Чтобы привлечь внимание, он еще раз открыл и закрыл дверь. Никого.
Может, позвать?
— Эй! — Но звук вышел какой-то кряхтящий. Он не пользовался голосом больше двух месяцев.
Бланк прокашлялся. Откуда-то из глубины донесся шум спускаемой в туалете воды. Затем шаги. За прилавком появилась грузная пожилая женщина в белом фартуке.
— Чего желаете? — буркнула она недовольно.
Бланк купил три килограмма соли, два килограмма растительного жира, два килограмма муки, четыре килограмма сахара, три плитки шоколада, два длинных батона копченой сухой колбасы, пять кусков мыла, зубную пасту, спички, провод и батарейки для давно севшего карманного фонарика.
— Надеюсь, вам не придется все это далеко тащить, — заметила женщина, наблюдая за тем, как Бланк укладывает продукты в рюкзак, потяжелевший сразу килограммов на четырнадцать.
— Нет, у меня машина в Буррене, — ответил Бланк. Этот отвлекающий маневр он придумал заранее, чтобы сбить любопытных с толку: сделав покупки, Бланк собирался направиться в Буррен, маленький хутор в соседней долине, а там свернуть в подходящем месте в кусты и лесом выйти на туристскую тропу.
— В Буррене? — удивилась женщина. — Но ведь там свой молочный магазин.
Бланк вышел на улицу. Едва за ним смолк потревоженный колокольчик, как раздался другой голос:
— Бог в помощь! — Тоже с нескрываемой укоризной.
Возле мотоцикла возился мужчина лет пятидесяти. На голове засаленная шляпа. Во рту сигара «бриссаго». Бланк ответил на приветствие, но не остановился.
Дойдя до заброшенной школы, где дорога разветвлялась и шла в Буррен, Бланк оглянулся. Мужчина все еще смотрел ему вслед. У Бланка появилось недоброе предчувствие, что он совершил ошибку.
Однажды ночью его разбудил странный шум — словно рычание загнанного в трубу медведя. Рычание было то жалобным, то грозным, то яростным, то покорным.
Бланк успел привыкнуть к таинственным звукам ночного леса. Печальный лай лисицы, сердитое пощелкивание белочки, тоскливый посвист орешниковой сони, испуганный крик неясыти больше не прерывали его сна. Но эти звуки, словно из другого мира и времени, тревожили душу. Бланк выполз из спального мешка, оделся и полез по веревке на свою смотровую площадку на скале.
Дело было в одну из прохладных и звездных сентябрьских ночей. Лунный серп завис на востоке над уснувшими лесами дальней стороны долины. Должно быть, шел первый час. Родная лужайка казалась ему единственным безопасным местом на свете. От тревожного рева делалось жутко.
Вот опять. Похотливый вопль благородного оленя, бросавший вызов всему лесу, приглашая помериться силами.
Бланк решил подольше понаблюдать за животным и внимательно прислушивался к звукам — то едва слышным протяжным, то отрывистым, как автоматная очередь, то похожим на звучание органа. В конце концов прохладный ночной ветерок загнал его обратно в спальный мешок.
Утром во время завтрака, состоявшего из блинчиков с кленовым сиропом и чая с мятой, Бланк услышал выстрелы. Не те щелкающие, со стрельбища в долине, какие, бывало, доносились по воскресным дням, и не похожие на треск разрозненной пальбы охотников на лисиц. На этот раз выстрелы были громкие, хлесткие, повторявшиеся эхом с соседних скал. Они раздавались совсем рядом. Начался сезон охоты.
Бланк надеялся, что охотники не сунутся в этот труднопроходимый лес с густым подлеском вперемешку с обломками горной породы. Он, правда, отдавал себе отчет, что подарившая ему убежище непролазная местность была укрытием и для дичи.
Охотники, как видно, тоже это понимали. Выстрелы звучали совсем близко.
