На следующий день Урс Бланк снова пошел в маленький парк. Но парк был пуст — никого, кроме двух мужчин в комбинезонах, которые высаживали на цветочную грядку анютины глазки.
— Скажите, почему сегодня не работает «блошиный рынок»? — поинтересовался он у того, что постарше.
— Только по средам, — ответил тот, не поднимая головы. — Уже много лет так.
2
Люсиль мерзла. На ней были вязаные напульсники и шерстяные балетные гетры поверх чулок. Как зимой. Хотя на дворе стоял конец марта. А ведь в прошлую среду показалось, что пришла весна. Люсиль уже сходила за двумя чашками чая с корицей и не отказалась бы от третьей. Тогда — если сложить плату за жилье вместе с транспортными расходами — она окажется в минусе на двенадцать франков. Мало было надежды, что этот баланс существенно изменится в положительную сторону. В дни, подобные этому, люди плохо покупали индийские шелковые платки и ароматические палочки.
Люсиль владела ларьком уже три года. Он достался ей от парня, с которым она тогда дружила. Вместе они дважды в год ездили в Индию и Индонезию, где закупали товар на полгода вперед. Ей было двадцать три года, когда ее приятель решил там остаться. Она вернулась одна. Сначала он продолжал покупать для нее товар. Но со временем у Люсиль появились собственные поставщики.
Ларек приносил ей средства на скромное существование и давал возможность иногда ездить в Азию, где она, по ее убеждению, жила в одной из прошлых жизней. Люсиль делила квартиру с подругой, которая работала в магазинчике джинсовой одежды. В настоящее время постоянного приятеля у нее не было.
Теперь еще и заморосило. Люсиль поспешила к чайному киоску, опасаясь, что дождь пойдет сильнее. Когда она вернулась с коричным чаем, у ларька стоял мужчина. Тот, что подходил в прошлую среду.
— Мне бы подставочку под ароматические палочки, — сказал он. — Вы какую посоветуете?
— При такой погоде — самую дорогую.
Мужчина, похоже, обладал чувством юмора.
— И которую же?
Она показала ему одну деревянную, в виде маленькой лыжи, инкрустированную латунными звездочками.
— А подороже?
Судя по внешнему виду мужчины, для него плюс-минус двадцать пять франков роли не играли. Тем не менее она показала на круглую, изящно отделанную подставку из латуни.
— А что, если я возьму пару из тех, что подороже? Они мне больше приглянулись.
— Сделайте милость. — Люсиль улыбнулась. Он был из другого мира, но ей нравился. Вот если бы ему немного отпустить волосы да скинуть несколько годков… — Выберите сами.
— Не могли бы вы сделать это за меня? Я не знаю, на что нужно обращать внимание.
Люсиль выбрала две подставки для палочек и завернула в папиросную бумагу цвета бордо.
— А палочки у вас еще остались?
— Ну, одну упаковку можно взять. Мне бы сандаловые.
Она положила палочки рядом с подставками.
— Вы слышали про Superior Tibet Incense?
[9]
Урс отрицательно покачал головой.
— Это то, что мне нравится больше всего.
— Тогда и я хочу попробовать.
Люсиль извлекла пачку.
— Вам заменить или вы возьмете и те и другие?
Урс засмеялся:
— Возьму и те и другие.
— А шелковый платок не хотите?
— Я предпочитаю галстуки.
— Я хотела сказать: для вашей жены.
— У меня нет жены.
У Эвелин Фогт тоже был свой jour fixe. Она встречалась с подругой Рут Цопп за ланчем. Рестораны менялись, только день недели оставался всегда один и тот же: каждая вторая пятница.
На этот раз они выбрали недавно открывшийся суши-бар. Рут Цопп была в курсе кулинарной, артистической и общественной жизни города. Она происходила из состоятельного семейства и была замужем за человеком из своего круга. Рут не работала, однако ее органайзер весь был исчеркан записями о встречах и едва закрывался из-за обилия визитных карточек и отрывных листочков. Ей нравилось сводить вместе людей, пускать в ход их связи и дергать за ниточки. Многими своими клиентами Эвелин была обязана именно ей.
— Пойдем за столик. Суши-бармены обычно так болтливы, — шепнула она Эвелин, поджидавшей ее сидя у барной стойки.
Рут опоздала на двадцать минут — ненамного, учитывая ее привычки. Рут Цопп была привлекательной женщиной. Ее наряды и украшения неизменно отличались эффектностью, а мимика всегда была оживленной. Эвелин знала Рут много лет. Но до сих пор не решилась бы назвать ее в полном смысле красивой женщиной.
Итак, они сели за столик и заказали суши-ассорти — инари, хираши, нигири и норимаки. Рут управлялась палочками для еды с поразительной легкостью. Она подхватывала кусочки, обмакивала в соус содзя-васаби и к тому же успевала болтать, не спуская глаз с подруги.
Прошло довольно много времени, прежде чем Эвелин смогла вставить слово:
— Знаешь самую последнюю новость? Урс жжет ароматические палочки.
— Урс и ароматические палочки?
— Вечером в доме пахнет как в ашраме. А сам он словно где-то витает.
— Наверное, медитирует.
— Я спрашивала. Говорит, ему просто нравится запах.
— Все зависит от сорта.
— Сандаловое дерево. И что-то тибетское.
— Тибетское? Тогда он точно медитирует. В этом он не одинок. Гайгер тоже начал. А Графы каждый месяц летают в Нью-Йорк к своему ринпоче.
[10]
— Но почему он медитирует без меня?
— Вероятно, он пока не чувствует в себе достаточной уверенности. Может быть, его медитация все еще носит слишком личный характер. По своему складу Урс не совсем подходит для таких занятий.
Эвелин положила последний норимаки обратно на тарелку.
— Медитируют обычно тогда, когда сталкиваются с трудностями.
— Возможно, это как раз тот случай.
— Если есть такой человек, который во что бы то ни стало стремится избегать проблем, то это — Урс.
— Возможно, у него кризис среднего возраста.
— Его кризисом среднего возраста была я.
— У незаурядных мужчин по несколько таких кризисов.
— Думаешь, за этим стоит женщина?
— Если мужчина вдруг изменился, то это не самая нелепая версия.
