Этого Чейз не понимал.
– Прямых улик нет, косвенных более чем достаточно, – продолжал Тиббетс. – И судья, очевидно, принял это во внимание. Посмотрите, какой назначен залог. Клименко прекрасно понимал, что таких денег ей не собрать. Так что в ближайшее время мисс Вуд на свободу не выйдет. Если только у нее нет в запасе богатенького дядюшки.
– Вряд ли, – сказала Эвелина. – Она ведь нам не чета. Из тех, бедняков.
Нам не чета, – подумал Чейз. Но и не белая шваль, как говорили в старину. Он сам убедился в этом, наблюдая за ней через стекло. Шваль – это дешевка, те, кого легко согнуть и легко купить. Миранда Вуд – женщина другой породы.
На подъездной дорожке появилась полицейская машина.
Тиббетс вздохнул:
– Ну вот. Не дают человеку покоя. Даже в выходной.
Из машины вышел Эллис Снайп – подтянутый, в новенькой форме. Похрустывая ботинками по гравию, он пересек поворотный круг и подошел к веранде.
– Привет, Лорн. Так и подумал, что найду тебя здесь.
– Эллис, сегодня воскресенье. Не забыл?
– Да, помню. Но у нас как бы проблема.
– Если опять с туалетом, то просто вызови сантехника. Наряд я подпишу.
– Дело не в этом… – Эллис неуверенно посмотрел на Эвелину. – Просто та женщина, Миранда Вуд…
Тиббетс поднялся из-за стола и шагнул к перилам.
– Что еще такое?
– Ей ведь назначили залог, да? Сто тысяч долларов.
– Да, верно.
– Ну вот, кто-то заплатил.
– Что?
– Кто-то внес за нее залог. Мы только что получили судебный приказ отпустить Миранду Вуд.
Пауза растянулась едва ли не на минуту, и оборвал ее низкий, сочащийся злобой голос Эвелины.
– Кто внес залог?
Эллис покачал головой:
– Не знаю, мэм. В суде сказали, что деньги поступили от неизвестного через посредника, какого-то бостонского адвоката. Что делать будем, а, Лорн?
Тиббетс устало вздохнул, потер затылок, переступил с ноги на ногу и, наконец, обернулся:
– Мне очень жаль, Эвелина. Извините.
– Лорн, вы не сделаете этого! – воскликнула она.
– У меня нет выбора. – Он посмотрел на стоящего внизу Снайпа: – Ты получил распоряжение суда? Выполняй. Отпусти ее.
– Не понимаю, – пробормотала Миранда, растерянно глядя на адвоката. – Кто мог это сделать?
– Наверное, какой-то друг, – сухо ответил Рэндалл Пэлам. – Очень хороший друг.
– Но у меня нет друзей с такими деньгами. Ни у кого из них не нашлось бы лишних ста тысяч долларов.
– Тем не менее залог кто-то внес. Вот вам совет: дареному коню в зубы не смотрят.
– Мне бы только узнать кто…
– Делом занимался один адвокат в Бостоне. По его словам, клиент пожелал сохранить анонимность.
– Но почему?
– Может быть, ваш благодетель не хочет такой известности.
Не хочет, чтобы люди узнали, что он помогает убийце?
– Он – или она – имеет полное право не называть себя. Я бы рекомендовал воспользоваться предоставленным шансом. Альтернатива – остаться в тюрьме. Не самое уютное местечко.
Миранда согласно кивнула:
– Да уж, не самое. – Это мягко говоря. Всю неделю она с тоской смотрела в окно, мечтая о таких простых, привычных удовольствиях, как прогулка у моря или приличная еда. Снова вдохнуть соленый воздух, подставить лицо теплым солнечным лучам… Теперь все это было так близко – надо лишь сделать шаг. – Я хотела бы узнать, кого могу поблагодарить, – тихо сказала она.
– Невозможно. Послушайте меня и просто примите как благодеяние. – Пэлам захлопнул кейс.
Жест этот отозвался вдруг раздражением к напыщенному юнцу, молокососу, такому чистенькому, деловитому, в дорогом сером костюме. Рэндалл Пэлам, эсквайр.
– Я обо всем уже договорился. Вы можете выйти во второй половине дня. Вернетесь домой?
Миранда ответила не сразу. Перед глазами снова встала ужасная картина: раскинувшийся на ее кровати Ричард и окровавленный нож на полу. В доме потом убрали – спасибо службе помощи на дому. Об этом позаботился сосед, мистер Ланцо. По его словам, теперь все выглядит так, будто ничего и не случилось. Ничто не напомнит ей о разыгравшейся в спальне трагедии. Никаких следов.
Кроме тех, что остались в ее памяти.
Но больше идти некуда.
Миранда кивнула:
– Я… Да, наверное, вернусь домой.
– Правила вы знаете, да? Из округа не выезжать. Можете съездить в Басс-Харбор, не дальше. Постоянно оставаться на связи. И ни с кем, повторяю, ни с кем не обсуждать это дело. Мне и без того предстоит нелегкая работа, так что постарайтесь ее не осложнять.
– И мы ведь не хотим, чтобы вы теряли заработок? – пробормотала она.
Пэлам то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал. Повернулся, шагнул к двери, но вдруг остановился и посмотрел на нее через плечо.
– Мы еще можем заключить сделку.
Глядя ему в глаза, она твердо произнесла одно лишь слово:
– Нет.
– Заключив сделку, мы смогли бы исключить худшее. Вместо двадцати пяти лет вы получили бы всего десять.
– Я не убивала его.
Секунду или две Пэлам молча и бесстрастно смотрел на нее, потом нетерпеливо пожал плечами и отвернулся.
– Пойдите на сделку. Признайте себя виновной. Это мой профессиональный совет. Подумайте.
Советом Миранда воспользовалась. Сидя в унылой, сумрачной камере в ожидании бумаг об освобождении, она думала об этом несколько часов. Но когда вышла из здания на залитую солнцем улицу, все мысли о торге, в результате которого из жизни пришлось бы вычеркнуть десять лет, вылетели из головы. Теперь такой вариант представлялся абсолютно неприемлемым. Миранда постояла немного на тротуаре, глядя в безоблачное голубое небо, вдыхая воздух, которым дышала всю жизнь, а потом повернулась и пешком направилась к дому.
Прогулка длиной в милю пошла на пользу: щеки порозовели, отвыкшие от работы мышцы приятно ныли. Дом выглядел как всегда: крытый дранкой коттедж, аккуратная лужайка – кто-то поливал ее все эти дни, – выложенная кирпичом дорожка, живая изгородь из кустов гортензии с пушистыми белыми цветками, сливающимися издалека в висящее над землей облако. Скромное жилище, но оно – ее дом.
Миранда прошла по дорожке, поднялась по ступенькам к веранде и только лишь тогда увидела написанные мылом на переднем окне злые, несправедливые слова. Она замерла и сжалась, уязвленная жестокостью послания.
Убийца.
