Ник с досадой смотрел на погребальный венок.
— Не знаю, — пробормотал он. — Даже не знаю.
Продавщица начала отрывать кусочки зеленой сетчатой ткани, и Сара вздрогнула, хотя звук был очень тихим.
— Зачем звонить сюда? — спросила Сара. — Именно в это место? Должна же быть причина.
Она подошла к холодильнику, где за стеклом стояли ведра с гвоздиками и розами. От запаха цветов Сару начинало тошнить. Он напоминал ей день похорон, что был всего две недели назад.
— Пожалуйста, Ник, — тихо сказала Сара, — пойдем отсюда.
— Danke schön
[3]
, — кивнул Ник продавщице.
Женщина улыбнулась и подозвала к себе Сару. Та в удивлении подошла к прилавку. Продавщица протянула ей завернутую в праздничную упаковку розу и пробормотала:
— Auf wiedersehen
[4]
.
Глядя Саре прямо в глаза, женщина вручила ей розу. Их взгляды встретились. Это произошло слишком быстро, но Сара поняла: женщина что-то передала ей. Что-то предназначенное только для нее.
— Auf wiedersehen! — ответила Сара, принимая розу.
Потом она повернулась и вместе с Ником вышла из магазина.
На улице Сара крепко сжала цветок в руке. Ее мысли метались. Стебель розы казался раскаленным прутом. Саре пришлось собрать всю силу воли, чтобы не распечатать розу прямо здесь, чтобы прочитать послание, оставленное под оберткой. Но взгляд той женщины принес Саре еще одно сообщение: «Ты в опасности. Рядом кто-то опасный».
Но единственным человеком рядом был Ник.
Ник, которому Сара доверяла, которого любила.
С тех пор как Джеффри исчез, Ник был ее другом, ее защитником. Он всегда появлялся, когда был нужен. Или это просто совпадение? А может, все было спланировано? Если так, то план удался блестяще. Они выбрали подходящего человека для этой работы. Они знали, что Сара будет одна и напугана, что она будет нуждаться в друге, в ком-то, кому можно доверять. И тут, словно по волшебству, в Лондон прилетает Ник. С тех пор он был с ней практически двадцать четыре часа в сутки. Почему?
Сара не хотела в это верить, но ответ напрашивался сам собой. Чтобы следить за ней.
Нет, она не может быть точно уверена в этом. К тому же она любит Ника.
Но предостерегающий взгляд той женщины из магазина врезался Саре в память, она не могла выбросить его из головы.
Автобус, казалось, ехал целую вечность. Всю обратную дорогу рука Ника лежала на колене Сары. Это прикосновение жгло ее, как каленое железо. Сара хотела посмотреть Нику в глаза, но боялась того, что может там увидеть. И она боялась, что Ник все поймет.
Как только они оказались в пансионе, Сара заперлась в туалете на первом этаже. Трясущимися руками она сорвала обертку. Стоя у раковины, при свете лампочки под потолком Сара прочитала послание, торопливо написанное карандашом на английском: «Завтра в час на Потсдамской площади. Не верьте никому».
Сара уставилась на последние три слова. Не верьте никому. Их нельзя истолковать как-то иначе. Она была неосторожна. Больше ошибок быть не должно. От нее зависит жизнь Джеффри.
Сара разорвала записку на мелкие кусочки и смыла в унитазе. После этого направилась в номер к Нику.
Пока она не может уйти от него. Она должна кое-то узнать. Сара любила Ника О'Хару и в глубине души знала, что он не причинит ей вреда. Но она должна узнать, на кого он работает.
Завтра на Потсдамской площади Сара найдет ответы на свои вопросы.
— А мы уже думали, ничего не получится, — сказал Ник.
Уэс Корриган взял стул и сел напротив Ника и Сары. Выглядел он встревоженным.
— Я тоже, — пробормотал он, оглядываясь через плечо.
— Проблемы? — спросил Ник.
— Не уверен. И это меня беспокоит. Это похоже на ужастик. Никогда не знаешь, когда монстр тебя схватит.
Уэс сгорбился в тщетной попытке вжаться в стул.
В качестве места для встречи они выбрали это кафе, где царил полумрак. Стол, за которым они сидели, тускло освещала единственная свеча. Остальные посетители говорили шепотом, они были заняты своими делами. Никто не обращал внимания на двоих мужчин и одну женщину за столиком в углу.
Почти интуитивно Сара осмотрела помещение в поисках черного хода. Ей нужно будет быстро убежать, если что-то пойдет не так. Заднюю дверь она нашла, но, чтобы до нее добраться, придется бежать через весь зал. Сара проследила свой возможный путь между столиками и стульями. Это должно занять три секунды, не дольше. Если до такого дойдет, она останется одна, сама по себе. Она больше не может полагаться на Ника.
Саре в голову пришла мысль о том, насколько изменилась ее жизнь. Несколько недель назад она была обычной женщиной, жила обычной жизнью. А теперь она прикидывала возможные пути бегства.
— Честно скажу, Ник, — произнес Уэс, заказав себе пива, — все это дело меня пугает.
— Что случилось?
— Ты был прав. За мной следят. Через некоторое время после того, как вы от меня ушли, через улицу от моего дома появился фургон. И теперь он там и стоит. Мне пришлось выйти через заднюю дверь и пройти по переулку. Я к такой жизни не привык. Потому нервничаю.
— Ты разузнал что-нибудь?
Уэс снова оглянулся и понизил голос:
— Я снова пересмотрел дело о смерти Джеффри Фонтейна. Когда несколько недель назад я звонил тебе, все данные были передо мной: заключение экспертизы, отчет полиции. У меня были все бумаги, копия его паспорта…
— И?
— Они пропали. — Уэс перевел взгляд на Сару. — Все. Все бумаги пропали. И не только бумаги, в компьютере данных тоже нет.
— Так что ты узнал?
— О Джеффри Фонтейне? Ничего. Как будто его дела вообще не существовало.
— Нельзя стереть человеческую жизнь, — сказала Сара.
— Кое-кто пытается, — пожал плечами Уэс. — Не знаю, кто это сделал. У нас большой штат работников. Это мог сделать каждый десятый.
Они замолчали, потому что в этот момент официантка принесла заказ: горячий хлеб с хрустящей корочкой, жареные улитки со сливочным маслом и чесноком, сыр гауда.
— Что насчет Волхва? — спросил Ник.
Уэс вытер с подбородка сливочное масло.
— Я пока только собирался поискать что-нибудь на него. Ну хорошо, после того как я выяснил, что Джеффри Фонтейн был стерт из записей, я искал информацию о Волхве. Но, кроме ссылок на библейские сюжеты, я ничего не нашел.
— Я не удивлен, — ответил Ник.
— У меня нет доступа к сверхсекретным файлам. А старина Волхв, думаю, относится как раз к той категории.
