– Водитель?! – совершенно растерялся отец. – Нет, позволь,
при чем тут водитель?!
– Да ни при чем он! В том-то и дело! Водитель твоей дочери
тоже не подходит – это мелко! Опять получается мезальянс! Там волки, тут овцы.
Волки кровожадные, овцы тупые. А я тут, посерединке.
– Варюш, что с тобой случилось-то?
– Ничего! – крикнула Варя. – Ничего не случилось! Разлогов
умер, а Волошин… Волошин так странно себя ведет, что я даже не знаю…
– Ну расскажи мне, – вдруг попросил отец совершенно
спокойно. – Вместе подумаем.
И Варя ему рассказала – про ключи от сейфа, про странный
телефонный звонок, про то, что разлоговский заместитель среди ночи на работу
поехал, и как ей показалось, он видел ее у Разлогова в кабинете, когда она
пыталась найти в ящике ключ.
Отец слушал очень внимательно.
– А ты зачем в ящик-то полезла, Варюш?
– Ну где-то он должен быть, этот ключ!
– А может, Разлогов твой его домой забрал. И лежит он теперь
у него в портфеле, никому не нужный!
– Пап, во-первых, он их никогда с работы не забирал. Зачем?!
Он вечно все терял, забывал и боялся, что ключ этот тоже потеряется, а
дубликатов нет. Во-вторых, после его… смерти я в сейф документы запирала,
совершенно точно. И потом, самое-то главное!..
– Что?
– Ключ-то есть! Но он не подходит!
– Во-он что…
– Ну да! А он ну один в один как тот, который раньше был!
Выходит, кто-то его поменял? Где-то достал точно такой же, но неподходящий?!
– Как это можно, Варь?
– Сама не знаю, пап. И, главное, зачем?! Там ничего
особенного нету, так, деловые бумаги, самые обыкновенные. И мне кажется,
Волошин что-то знает такое, от чего страшно нервничает. Только вот… что? Среди
ночи на работу полетел, когда я ему про ключ сказала! Я потом подумала…
– Что?
Варя помолчала.
– Да нет, пап, ничего. И делами он совсем не занимается! Все
забросил, все! Из Перми директор каждый день звонит, заходится весь, а Марк с
ним так ни разу и не поговорил!
– Ну это уж не твоего ума дело, Варюш.
– Как не моего-то, пап?! Ну как ты не понимаешь! У нас все
было очень хорошо, а потом сразу стало так плохо!
– Это бывает, – тихо сказал отец.
– Ты ничего не понимаешь!
Ну конечно, он не понимал! Он ничего не знал о принцах и
потенциальной принцессе и о том, как важно для принцессы… защитить их интересы.
Вернее, его интересы, потому что принц остался только один. Может быть, он не
нуждается ни в какой защите, и даже скорее всего, это так, но Варя считала
иначе! После смерти Разлогова Волошин остался на ее попечении, как бы смешно и
непонятно для папы это ни было! Но она не могла сказать отцу об этом.
– Я считаю так, – начал отец и полез за телевизор, стоявший
на высокой полочке над столом. За телевизором лежали сигареты. Отец уже который
год бросал курить, примерно с тех пор, как Варя родилась. Он прятал пачки во
всяких укромных уголках, которых было великое множество – как известно, чем
меньше квартира, тем больше в ней укромных уголков! – и когда они ему
попадались, от радости он немедленно и с удовольствием закуривал. Впрочем, были
и постоянные, «всегдашние» тайнички, и этот, за телевизором, был как раз такой.
Отец закурил, помахал у Вари перед носом, чтобы она дым не
нюхала и не портила здоровье. О Варином здоровье в семье всегда очень
заботились.
– Значит, так, – сказал он. – Это все не твое дело, Варюшка.
И ты в него не лезь! Еще не хватает, чтоб ты в какие-нибудь тайны влезла по
молодости и по неопытности!
– Хорошо, – тут же вспылила Варя, которая вовсе не это
хотела услышать. – Пусть все горит синим пламенем, а я с Вадимом поеду кататься
в ЦПКО на карусельке! Да, пап?!
– Кто такой Вадим?
– Да водитель, я же тебе говорила! А чем это так воняет, а?
– И она потянула носом.
– Да курю я, – сказал отец виновато. – Разволновался вот с
тобой.
– Нет, это не сигаретами пахнет, еще чем-то… Пап, у нас
сковородка на огне стоит!
Сковородка раскалилась почти докрасна, Варя стала ее
стягивать, обожгла руку, уронила сковородку, та загрохотала, и на желтеньком
линолеуме, там, куда угодила треклятая, получилось неровное, коричневое,
обожженное пятно.
– А линолеум-то, – сказал отец с тоской, – только постелили!
Мама будет ругаться…
– Как же, – согласилась Варя, которой не было никакого дела
до линолеума. – Конечно, будет…
Они не придумали ничего лучшего, чем кое-как замаскировать
ужасное пятно, поставив сверху табуретку, отец погасил сигарету и уселся на эту
самую табуретку – очень неудобно, посреди кухни, ни туда ни сюда.
– Так и будешь сидеть?
– А что делать?
– Наплевать на линолеум!
– Да поди наплюй, Варюш. Мама будет сердиться.
– Посердится и перестанет.
– Варюш, а ты не думала, откуда мог появиться второй ключ? –
вдруг задумчиво спросил отец с табуретки. – Ну откуда он вообще мог взяться? Ты
ж говорила, он один в один как прежний, а не подходит.
– Не подходит, – согласилась Варя.
– С чего ты взяла, что он такой же? Ты что, их сличала?
Загогулины всякие, вырезы, бороздки? И как сличала, если этот не подходит, а
тот пропал?
– Ничего я не сличала!
– А как тогда узнала, что этот один в один как тот?
– На нем написано «Крупп». У нас только один сейф этой
фирмы, у Разлогова в кабинете! И на ключе тоже написано «Крупп». Разлогов
говорил, что, если мы ключ потеряем, придется медвежатника вызывать или
подрывника. Сами ни за что не откроем.
– Значит, сейф один и ключ один.
– Постой, пап, – Варя вдруг заволновалась. – Постой-постой…
Ну конечно! Есть еще один такой же сейф. У Разлогова на даче, точно! Мы на
фирме «Крупп» заказывали два сейфа и один дверной замок! Замок ему в кабинет, а
сейф один домой, а другой на работу!
– Ну вот видишь. Значит, сейфов уже два. Да еще замок
дверной! Может, и третий где-нибудь отыщется?
Варя даже ногой топнула.
– Точно, их же было два, как я забыла? Но… что это нам дает?
Ничего не дает, потому что тот сейф на даче!
