Только охотиться здесь приятно. Несмотря на кипучую, суетную жизнь, людской муравейник к чужим бедам равнодушен. Никто никогда не высунется из квартиры среди ночи, даже если ты будешь истошно вопить, захлебываясь кровью. Гиены-соседки сбегутся на падаль, только когда хищник насытится и оставит растерзанный труп. И полетят сороки-сплетни, о страшной кончине Машки Тыртычной из десятой квартиры. Знаешь, что с ней случилось? Она пошла в лес, и ее съели волки, потому что она была шлюхой и очень хотела замуж. Точнее, она стала шлюхой, потому что хотела замуж. Парадокс? Какая теперь разница, ведь она умерла…
Я прошелся по двору, присматриваясь, отмечая каждую мелочь, потому что второй попытки у меня не будет. Эта смерть — почти самая важная, потому что привлечет куда больше внимания. А мне это только на руку, ведь по сути это всего лишь красные флажки. Кто подумает искать там, где зверю быть не положено?
Летом темнеет поздно. Я ждал очень долго, и радовался этому, как мальчишка, потому что если бы она пришла слишком рано, шуму было бы куда больше. Девочку с карусели позвала из раскрытого окна мама и малышка скрылась, на прощание бросив в мою сторону еще один сердитый взгляд. Я помахал ей. Девочка высунула язык и, удовлетворенная свершившейся местью, исчезла в подъезде.
Фонари во дворе не горели, и это было хорошо. С севера ползла тяжелая туча, старательно пожирая глубокую синеву гаснущего неба. Ее размытые черные грани казались неподвижными, но я знал — небу нельзя верить. Оно слишком зыбкая инстанция, переменчивая и капризная. Еще полчаса — и чернильная туча сожрет его. Я поежился и посмотрел на часы. А вдруг она вообще не придет? Неужели, мне придется перенести охоту? Хотя, это даже интереснее…
Тонкая фигурка мелькнула в арке и неуклюже запрыгала по брошенным в лужу кирпичам. Я подобрался. Да, это была она… Стремительным броском, тщательно скрываясь в тени кустов, я метнулся к ее подъезду и скрылся внутри. Внутри было сыро и тихо, только где-то наверху приглушенно бубнил телевизор. Я поднялся на пролет выше и замер у узкого, похожего на бойницу, окна. Если нам никто не помешает, сегодняшняя охота закончится в мою пользу. Семь — ноль, волки начинают и выигрывают… ну же, дорогая, еще пара шагов…
Пружина завизжала, как сатана. Потом бахнула подъездная дверь, а на лестнице послышался дробный звук каблуков. Она чертыхнулась, споткнувшись в темноте. Я улыбнулся. Ну да, лампочку я грохнул еще раньше… Медленно она подошла к своей двери и зазвенела ключами. Я сделал осторожный, крадущийся шаг, затем второй. Занятая делом, она не слышала меня и что-то недовольно бурчала себе под нос, отыскивая нужный ключ. Приготовившись к прыжку, я ждал, когда она откроет дверь.
Лязгнул замок, и я почуял новый запах, доносящийся из квартиры. Она сделала шаг вперед, и в этот момент я прыгнул. В последний миг она успела что-то почувствовать, неловко обернулась и даже вдохнула, готовясь закричать…
Я не улыбаюсь. Я скалюсь.
Я не виляю хвостом, а готовлюсь к атаке. Ты не ждала меня за красными флажками?
Зря…
Юлия
— Ну, мать, ты сильна, — произнес Никита с миксом восхищения и ужаса в голосе. Я пожала плечами. А что мне еще оставалось?
Статья с громким заголовком "Тройка, семерка, туз" за подписью Виктора Сахно вышла сегодня утром, а к обеду я отключила телефоны. В девять утра мне позвонили из прокуратуры, в половине десятого из милиции, в десять пятнадцать — из мэрии, а в одиннадцать — лично начальник отдела безопасности губернатора. Странно, что Захаров не отметился. Впрочем, в отличие от чиновников, Захаров был умен и на "сенсационное разоблачение" решил внимания не обращать. В двенадцать позвонила мама. С трудом успокоив ее и пообещав сегодня же переехать в родительский дом, я выключила телефон. На работе от меня шарахались в сторону, начальник, мгновенно поглупев, предложил уйти в отпуск. Решив не будить лиха, я написала заявление и постановила: к черту маньяков, коллег-журналистов и сотрудников компетентных органов, не видящих слона под носом. Уеду в Испанию и буду нежится на солнце. А там, глядишь, и муж подтянется, а страсти поулягутся…
Вернувшись в кабинет, я выключила компьютер и, побросав в сумочку разные мелочи, уже было шагнула к дверям, как вдруг в кабинет ввалился Никита.
— Юлька, ты дура что ли? — обидчиво спросил он. Я скорбно вздохнула и кивнула.
— Дура. Пошли отсюда, поговорим где-нибудь в другом месте.
На всякий случай, соваться в любимое готичное кафе мы не рискнули, поехали на другой конец города, где в придорожной забегаловке на свежем воздухе, взяв по скверному шашлыку и пиву, уселись за шаткий пластиковый столик.
— Так ты ему ничего не сказала? — удивился Никита.
— Вот тебе крест, — обиделась я. — Оно мне надо? Кстати, что там хоть Витюша написал? Я газеты не видела…
— Сейчас… — Никита вытащил из сумки сильно помятую газету, — так, так, так… это неинтересно… Вот. "Известная журналистка Юлия Быстрова твердо убеждена — убийства не прекратятся.
"Я убеждена, что одиннадцать убийств в городе — только разминка перед самыми страшными преступлениями, — заявила она в эксклюзивном интервью, данном собственному корреспонденту нашей газеты. — Я всерьез опасаюсь за свою жизнь, так как следующей жертвой маньяк наметил меня. После расправы он будет покушаться на жизнь мэра, губернатора, а также известного бизнесмена Тимофея Захарова, скользкой личности, и, как всем известно, "серого кардинала" нашего города.
По словам Быстровой, "карточный убийца" — или Джокер, как его называет источник в структуре МВД, убил уже одиннадцать человек, среди которых молодая девушка и мальчик пяти лет. Сведения Быстрова получает непосредственно из милиции, поскольку операцией руководит ее нежный друг капитан Кирилл Миронов…"
Я мрачно жевала сухое мясо и молчала.
— Юль, откуда одиннадцать жертв? — строго спросил Никита. — И ребенок…
— Откуда я знаю? — раздраженно ответила я. — Говорю тебе: я Сахно слова не сказала. Сидела и на бумажке черкалась, думала. Откуда я знаю, какие он выводы сделал? Странно, что мой нежный друг Миронов до сих пор не позвонил.
— Может быть, он прочитал и понял, что это лажа? — неуверенно произнес Никита.
— Все равно странно. Ну, да бог с ним, еще проявится. Вряд ли такое интервью он мне спустит с рук.
— Скандал в городе поднялся, — рассеяно сказал Никита, думая о чем-то своем. — Сахно сейчас всех перепугает, и ему опять все сойдет с рук. Не будешь же ты с ним судиться?
— Я не буду. А вот менты — не знаю. Лично я запарилась объяснять всем, что ничего такого не говорила и готова это все засвидетельствовать.
— Тем не менее, в твоих рассуждениях есть здравое зерно. Только вот я не уверен, что ты правильно выбрала жертвы. Сомневаюсь, что в качестве дамы наш маньяк выбрал тебя. Вряд ли он собрался на даме остановиться, скорее всего, завершит весь цикл или его поймают, в чем я не уверен. Я тут тоже без дела не сидел и отчаянно старался выявить хоть что-то общее между жертвами.
