— Семенов делал, — медленно сказал я. — Я велел ему запросить данные о переговорах Муроенко, Земельцевой, Тыртычной, Боталова и Ерохина за последние 2 месяца. Ничего интересного там не было.
— Верно, — неприятно улыбнулась Лена. — Я тоже сделала запрос. Только не на два месяца, а на полгода. И выяснила кое-что интересное. Проверка Боталова ничего не дала. А вот остальные…Помнишь, в телефоне Земельцевой последние вызовы были адресованы некоей Кисе? Там еще видео было…
— Помню. И что?
— А то, что в конце февраля эта самая Киса звонила Тыртычной. Всего один раз. Разговор длился… сейчас… девять секунд. Дальше — смотри, в апреле Кисе звонил Муроенко, четыре раза. В конце февраля Тыртычная позвонила Ерохину, разговор длился минуту, сорок секунд. Тоже всего один звонок. На ошибку не похоже. И сразу после этого звонка Киса звонит Муроенко. Еще один звонок. Вскоре мы находим первый труп. Зачем Тыртычная звонила Ерохину? Что общего у Кисы, Муроенко и Земельцевой? Ты можешь объяснить эту свистопляску?
— Могу, — вздохнув, сказал я и положил на стол смятую распечатку фотографии. — Тыртычная — дочь Анатолия Ерохина. Обрати внимание на снимки. Никита Шмелев, приятель Маши, когда забрался в дом Муроенко, сразу почуял неладное. Начал родственников расспрашивать. Тетка Тыртычной с уверенностью опознать Ерохина не смогла, но и такой возможности отрицать не стала. Отчество у Марии — Анатольевна. Скорее всего, отец и дочь встретились через несколько лет. Или не встретились, но, возможно, выяснили отношения. И вскоре пали от руки маньяка.
— Мотив? — хмуро спросила Лена. — Кому это выгодно? Лично у меня только одна кандидатура — Милана Ерохина.
— У меня тоже. Не она ли наша таинственная Киса?
— Трудно сказать. А доказать еще труднее, если не найдем свидетелей встреч Миланы и Земельцевой, Миланы и Муроенко.
— Надо с Быстровой поговорить. Она наверняка знает что-нибудь полезное.
— Да, пожалуй, но, Кирилл, тогда как к делу привязать всех остальных? Они-то каким боком подходят к смерти Ерохина и Тыртычной?
— Скорее всего, никаким. Отвлекающий маневр. Дымовая завеса. После убийства четырех невинных людей вдруг стало ясно, что никто не соотносит преступления друг с другом. И на пятом трупе начинаются звонки Быстровой, с расчетом, что она раздует информационную волну. Кстати, установили тех двоих, что были на снимке?
— Нет. Ни по одной ориентировке не проходят. Скорее всего, люди были одинокие и их никто не ищет, — вздохнула Лена. — Знаешь, в этом есть смысл. Но тогда получается, что Земельцева была в курсе дела.
— Скорее всего — да. Вспомни, в каком виде предстает в ее телефоне Киса. Земельцева — активная лесбиянка. Вряд ли ты в курсе, но прямо перед смертью, она напала на Юльку и попыталась ее изнасиловать. Несколько лет назад Земельцева была замешана в скандальной истории с заключенной. Не знаю, специально ли получалось, что дела попадали к ней, но Земельцева держала руку на пульсе и знала — никто не объединяет эти смерти. А огласка была необходима…
— Кирилл, — вдруг прервала меня побледневшая Лена, — а вы с Ларисой поддерживали контакты?
— Я — нет. Уж больно мерзкой бабой она была, а что?
— Понимаешь, есть по этому делу еще один фигурант. Было два звонка на телефон Кисы. Тоже в апреле. А потом с этого же номера почти ежедневно звонили Земельцевой. Телефон Кисы зарегистрирован на оператора сотовой связи. Они часто на себя номера оформляют, которые в подарок идут вместе с телефоном. А теперь посмотри, кто им обеим звонил.
Лена подвинула мне распечатки звонков. Номер, обведенный желтым маркером, показался мне смутно знакомым. Заранее подозревая ответ, я все же вынул свой телефон и набрал одиннадцать цифр.
На дисплее телефона номер сменился короткой надписью из двух слов.
"Вызывает Семенов".
Семенов ответил после третьего гудка. Лена смотрела на меня во все глаза, стараясь расслышать его слова, доносящиеся из динамика.
— Да, шеф? — бодро гаркнул Сашка.
— Семенов, — прерывающимся голосом, спросил я и закашлялся. — Семенов, ты где?
— У Юли. Собираюсь в отдел. Тут к ней муж приехал, так что она под охраной.
— Муж? Муж, это хорошо. Чего они делают?
— Ругаются, — захихикал Семенов.
— Сильно? Посуду бьют?
— Пока нет.
— Значит, не сильно, — подытожил я. — Ладно, дуй на работу, я скоро подъеду.
Мой голос был бодрым, хотя внутри колыхался противный кисель разочарования, обиды и злости. Кто бы мог подумать, что Сашка Семенов, талантливый практикант, впервые попавший на серьезное дело сразу из школы милиции скурвится в считанные дни. Как человек, еще не обладавший никакими связями, смог попасть в убойный отдел, снюхаться с маньяком и, вероятно, заказчиком и так долго водить за нос опытных оперов и следователей? У меня не было ответа. Лена, глядя на мое угрюмое лицо, молча налила мне чаю и подвинула вазочку с карамельками.
— Тошно тебе? — участливо спросила она.
— Тошно, Лен. Я ж его как родного принял, натаскивал, думал — смена выросла. Семенов сразу показался мне головастым… Кто же знал, что настолько? Ты давно поняла?
— Нет, — отрицательно помотала головой Лена. — Только когда распечатки получила и стала все сверять. Очень уж эти звонки мне не понравились.
— Сегодня к нам его мать приходила, — глухо сказал я, — пирожки вот эти принесла… А он нам врал, что из богатой семьи, что родители машину на день рождения подарили, смартфон… Дома у него плазменный телевизор новенький, компьютер…
— Между прочим, это мысль, — оживилась Лена. — Надо проверить, на какие шиши он купил все это барахло. Может, машину ему подарили? Или он по доверенности ездит. Надо бывшего владельца попробовать установить…. Или она у него прямо из салона?
— Нет, машинка у него не новенькая… Можно попробовать. Только это может ничего не дать, если он ее легально купил…
Лена замолчала. Я задумчиво отхлебывал чай.
— Знаешь, теперь многое становится ясным. К примеру, смерть Боталова. Кто мог знать, что он на зоне ходил с кликухой "Валет"? Либо человек из близкого окружения, либо имеющий доступ к базе данных. У Семенова доступ был. То же самое насчет убийства Ерохина. Если Семенов был связан с Миланой — он мог знать от нее про татуировку. Если же Милана ни при чем — из дела Ерохина…
Мы одновременно протянули руки и схватились за одну конфету. Лена отдернула руку и покраснела. Я по-джентльменски отдал ей трофей.
— Кроме того, сейчас слова моего кореша, акулы пера Никитки Шмелева предстают совсем в другом свете. Возможно, Муроенко и правда один, а не два.
— Тогда как… — начала Лена.
— Очень просто, Лена. Все очень просто. Когда убивали Ларису Земельцеву, Семенов пас Игоря Муроенко. И, по его словам, тот из дома не выходил. А если это ложь? Если тот преспокойно отправился на дело?
