* * *
Несмотря на легкий ветерок, колышущий занавеску перед открытым окном, атмосфера в комнате стояла мрачная и тягостная. День для конца сентября выдался неуместно погожий. Солнце струило лучи, и вокруг разливался запах белых пионов, поставленных на пианино. Шан, для которой они были присланы, не обращала на них внимания, безучастно лежа на диване. Зазвонил телефон, и она зажала ладонями уши. Из кухоньки возник Кэлвин с кофейной чашкой в руке и быстро снял трубку.
— Алло? Да-да, мне тоже очень жаль. Спасибо за соболезнования. Я скажу ей, что вы звонили. Она сама пока не в состоянии подходить к телефону. — Он недолго слушал собеседника, почти сразу его прервав: — Да-да, если вы хотели узнать насчет пятничной церемонии, то лучше звонить его брату.
Кэлвин оттараторил в трубку телефонный номер и без обиняков распрощался. Заплаканная Шан поглядела на него с благодарностью:
— Спасибо, милый, что взвалил все это на себя. Я так расстроена. Никогда бы не подумала, что это станет для меня таким ударом. Все же как быстро распространяются вести!
— Еще каким ударом! Сколько вы поддерживали отношения? Когда теряешь близкого человека, с которым тебя связывает не один год, то невозможно от этого просто отмахнуться, и все. — Он подал ей кофе, а сам взялся за пальто и ключи. — Слушай, я сбегаю в магазин. Надо купить тебе что-нибудь к обеду. Как насчет цыпленка-гриль и салата?
По лицу Шан было видно, что она его даже не слышит. Тогда Кэлвин вложил ей прямо в руки записку, доставленную вместе с пионами:
— И не забудь, что брат Уилла ждет твоего звонка.
Уже в дверях Кэлвин услышал, что снова кто-то звонит — на этот раз на его мобильный.
— Боже, неужели нельзя оставить нас вдвоем в покое на пару дней? — взорвалась Шан.
Ей хотелось всецело предаться переживаниям, а не отягощать себя изнурительным состраданием знакомых. Это переходило всякие границы. Она взяла на работе отгул всего на день — и вот, кажется, уже весь мир в курсе ее дел. Свой мобильник она отключила, но благонамеренные сослуживцы выследили Кэлвина, и теперь кто попало интересуется у него ее состоянием.
Ответив на звонок, Кэлвин покачал головой, давая Шан знать, что спрашивают его самого. Помахав Шан на прощание, он закрыл за собой массивную дверь.
— Странные дела творятся. — Кэлвин ускорил шаг, чтобы поскорей миновать фасад бесконечного викторианского здания, и понизил голос, опасаясь быть подслушанным. Улочки в этом квартале были расположены хаотично и казались чересчур безлюдными. — Сначала умирает мой кузен. Потом вламываются в дом к его отцу. Вы, случайно, не причастны к этому? Ну, ко взлому? Я понимаю, нам очень нужны сведения, но совпадения слишком уж зловещие.
— Знаю, Кэлвин. — Его телефонный собеседник безупречно владел собой. — Я понятия об этом не имею. Я лишь безоговорочно верю в твой успех, как и профессор Уолтере.
— Не волнуйся, Ги, ключ я добуду. Его скоро привезет отец. Я пока слоняюсь здесь поблизости и высматриваю, что к чему. Но давайте будем соблюдать хоть минимальные приличия!
— Не подведи нас, Кэлвин. Те документы, к которым, мы надеемся, даст нам доступ этот ключ, могут оказаться весьма секретными. И это единственная возможность для нас увидеть целостную картину. Меня поторапливают сверху. Ты же знаешь, Эф-У и так не слишком терпелив, поэтому представь, как он теперь негодует.
Кэлвин заметил, что необоснованно разнервничался.
— Поверь, Ги, я ведь тоже потратил немалое время на то… — он замешкался, подыскивая слова, — чтобы не явиться с пустыми руками. Как член семьи я приду на похороны в пятницу, но не наседайте на меня. Дело тут щекотливое, и мне надо войти к ним в доверие, если вы ждете от меня помощи.
— Помоги нам, Кэлвин. Не забывай, насколько ты сам в этом заинтересован.
И в телефоне раздались гудки.
Алекс застал Кортни Денема в кабинете у Амаля, где они изучали результаты наблюдений. Он тут же развернулся, чтобы уйти:
— Я загляну попозже.
— Нет-нет, дружище, мы уже закончили. Хочу вас порадовать: операция Люси Кинг прошла очень успешно. Может быть, совместимость тканей с первым подобранным нами органом была немного лучше, зато это сердце моложе. А характер у девушки оказался бойцовский!
Алекс испытывал к Кортни искреннее расположение. Денем был родом с Тринидада, и его музыкальный акцент, от которого тот полностью так и не избавился, звучал немного забавно, а сегодня — особенно к месту. Нельзя было недооценивать и его заслуги как кардиолога.
Денем подошел к Алексу и сжал ему руку:
— Я очень сожалел, когда узнал. Уилл был своеобразной личностью. Мне нравилось его мрачное чувство юмора. Я им восторгался.
Алекс был не в состоянии даже поблагодарить и в знак признательности просто ответил на рукопожатие. Кортни ушел.
— Тебе вообще не надо было сегодня приходить на работу, Алекс. Я просил твою секретаршу передать тебе. Мы смогли бы справиться и без тебя.
— Так легче, Амаль. Лучше уж я буду тут, где от меня есть польза. К тому же у Люси в нашей стране нет родни, и я думаю, она зависит от нас даже больше, чем раньше. Поддержка родственников — неотъемлемая часть послеоперационной реабилитации, а Люси лишена такой поддержки. Допускаю, что соседка по комнате ей почти как сестра, но все же разница есть. Я рад, что могу внести свою лепту.
Другие, подозревая в Алексе обостренную уязвимость, намеренно не интересовались трагедией, но Амаль понял, что Алекс нуждается в другом.
— Похоже, там произошел несчастный случай? Ты, вероятно, в курсе, как все случилось?
Алекс почувствовал неожиданное облегчение от его вопроса. Он совершенно не мог обсуждать эту тему с отцом, которого очень подкосила потеря жены и сына — все за один год. Генри отказывался говорить о полицейских рапортах, поэтому Алексу не удалось выяснить, были ли на месте происшествия другие машины.
— Предположительно Уилл врезался в перила моста через разлившуюся речку, потому что попал в полосу густого тумана. Выдвинута версия, что он не следил за дорогой по причине усталости, — без всякого выражения произнес Алекс, а потом взглянул на Амаля. — Но я даже возможности такой не допускаю. Уилл очень хорошо водил мотоцикл. Если бы он устал — настолько, что не мог управлять им, — он отдохнул бы на обочине. Конечно, он любил риск, но всегда знал, где граница между смелостью и безрассудством.
— Может быть, она стерлась в тумане?
— Он знал эту реку, знал там каждую тропку. Я ни за что не поверю, что Уилл мог совершить такую глупую ошибку. Как можно раскатывать по всей Италии, Франции, Греции без единой царапины, а потом погибнуть в аварии в миле от собственного дома?
Амаль встревоженно взглянул на друга:
— Алекс, неужели ты и в самом деле думаешь, будто тут что-то нечисто?
Если бы его коллегу кто-то обвинил в желании пофантазировать, мистер Аззиз первым бы кинулся защищать молодого врача. Алекс никогда не стал бы забивать себе голову относительно всяких заговоров.
