— Вынуждена принести вам свои извинения. Видите ли, у нас возникла небольшая проблема. Здесь хранится множество файлов с фотографиями, имеющими конфиденциальный характер, и не все из них продублированы на дисках. Бывает, что наш архив параноидальным образом привлекает представителей политических партий или шоу-бизнеса. Склад грязного белья, если так можно выразиться. Мы до сих пор не разобрались, что именно пропало. — Перл вызвала лифт и обрадованно улыбнулась, когда его створки почти мгновенно разошлись. — Желаю вам обоим приятно отдохнуть. Побродите по городу: это тот же Диснейленд, только для взрослых, вам не кажется?
И она отвернулась от них, не дожидаясь ответа.
— Совпадение? Или уже стоит начать волноваться? — спросил Саймон с несвойственным для него унынием, когда лифт опустился на первый этаж.
Люси не знала, что ответить. Они шли по улице, а навстречу им двигалась многолюдная толпа, целое море лиц. Но несмотря на обилие спешащих на обед жителей огромного города и на события последних двадцати минут, Люси не могла думать ни о чем другом, кроме как о необходимости позвонить Алексу. Перед походом в контору Роланда ее целый час не отпускало мучительное предчувствие, что Алексу что-то угрожает. Люси не давали покоя недавние ушибы Макса. Сохранять полную секретность всегда сложно, и ее очень напугали сегодняшние события, наложившиеся вдобавок на бессонную ночь в гостинице. Однако ее изводило что-то еще — а что, она пока не могла понять.
Саймон, старавшийся не упустить Люси в толчее, дружески положил ей руку на плечо:
— Давай все же зайдем куда-нибудь пообедать, выпьем кофе?
Она кивнула, обрадованная возможностью сделать передышку. Разочарования этого утра грозили окончательно выбить ее из колеи, и Люси наконец призналась самой себе, что совершенно лишилась сил. До чего же подозрительно! Ночное ограбление кабинета, полиция, обшаривающая здание, и в придачу агент Уилла отменяет назначенную им встречу! Он, видите ли, улетел в Бостон всего на день — по словам его компаньонки. Нет, ну не странно ли это?! После таких треволнений — лихорадочной спешки из ее офиса домой с заездом в больницу, молниеносного броска от Баттерси до Хитроу, мучительной оторванности от Алекса, бессонной ночи, а теперь еще и несостоявшейся встречи — Люси чувствовала опустошение и находилась в каком-то болезненном состоянии.
Они зашли в закусочную «Тик-так», и, пока Люси отлучалась в дамскую комнату, Саймон заказал ей открытый сэндвич и крепкий кофе: против обыкновения она попросила себе обычный кофе, с кофеином, чтобы немного встряхнуться. Усевшись рядом с Саймоном за столик, Люси взглянула на содержимое бутерброда, почувствовала легкую тошноту и поняла, что не может проглотить ни кусочка. Саймон увидел смятение в ее глазах, отложил вилку с наколотым на нее ломтиком жареного сладкого картофеля и, наклонившись к Люси, сжал ее руку.
— Я не то заказал, да? Наверное, надо было взять овощной бургер?
Саймон старался следовать наставлениям Алекса насчет малосоленой и свежеприготовленной пищи и отказа от блюд, которые нужно разогревать, и до него вдруг дошло, что его выбор оказался неудачным.
— По твоему виду я бы сказал, что тебе срочно нужен ветеринар. У тебя сердце трепещет, будто заячий хвостик!
Люси сделала страшные глаза и даже рассмеялась:
— Извини, еда тут ни при чем. Сама не знаю, что со мной. Я не отказываюсь остаться здесь с тобой и дождаться встречи с Роландом. Я даже рада возможности подтвердить свою самостоятельность — вдали от Алекса. Но я чувствую себя расколотой пополам, будто вторую свою половинку забыла дома, и мне от этого как-то не по себе.
— Обычная усталость, милая. Ты расстроена, да и я не меньше. И дело не только в сумбурной ночи. Мой мозг даже во сне не отдыхал, а решал головоломки: настоящее соревнование между Бильбо Бэггинсом и царем Эдипом! Я дошел до того, что пытался вывести числовые значения некоторых слов. Наверное, я окончательно спятил…
Он вгляделся в выразительное лицо Люси, сейчас будто обескровленное, и тут же вспомнил секретное наставление Алекса о необходимости проследить, чтобы она регулярно что-нибудь ела и вовремя принимала таблетки.
— Давай признаемся себе в том, что ситуация с Роландом нас тоже беспокоит. И хотя она выглядит подозрительной, мы, прежде чем паниковать, должны проследить за ее развитием и дождаться завтрашней встречи. Но, Люси, ради бога, смилуйся надо мной и съешь хоть что-нибудь, иначе твой милый по нашем возвращении обольет меня презрением! По мне, так лучше взрывоопасный Уилл, чем этот чопорно-недовольный Алекс.
Люси поковырялась в тарелке с салатом, затем выпила иммунодепрессанты.
— Я вот о чем подумала, Саймон: Алексу сейчас тридцать четыре — это магическое число из «таблицы Юпитера». А слова о «рыцаре, преданном и верном» указывают на узел — символ рода Стаффордов. Чем больше я читаю эти рукописи, тем больше мне кажется, что там рассказывается о нас.
— Мы сидим и разговариваем с тобой на Тридцать четвертой улице — жуть какая-то! Ты к чему клонишь, Люс?
— Ты говорил, что вы с Алексом однажды вечером сидели за компьютером Уилла и на экране появился квадрат «Sator» — тот, который мы рассматривали в самолете.
Саймон кивнул.
— А на одной из страниц вроде как есть иллюстрация к истории о Венере и Адонисе, помнишь? Красивый юноша, убегающий от богини?
— Продолжай.
— Это случайно не про Уилла и Шан? Она отчаянно пытается привязать его к себе, а он удирает от нее на охоту и — вот курьезное совпадение! — на мосту случайно вспарывает себе бедро, как и Адонис. Алекс говорил мне, что рана у Уилла была серьезная, но умер он не от нее. Странно, ты не находишь? Венера, преследуя раненого возлюбленного, ступала по белым розам. Их шипы кололи ей ноги, окрашиваясь в алый цвет ее крови, — это как символ верной любви. Ты же помнишь те белые розы Уилла, хотя мы до сих пор не понимаем, зачем он их послал.
Саймона очень заинтересовала такая параллель.
— Ничего себе у тебя зигзаги, Люси! Между прочим, Филип Сидни тоже умер от ранения в бедро. Он отдал свои ножные латы одному из солдат, но, получается, он отдал больше чем ножные латы. Мушкетная пуля, попавшая ему в ногу, вызвала жесточайшую гангрену, от которой он через несколько дней умер.
— Ты говоришь это для того, чтобы доказать, что между этими вещами нет никакой связи, но ведь Сидни был учеником Джона Ди.
Люси не стала указывать Саймону на невероятную схожесть Филипа Сидни с человеком, которого она видела вечером в барке на Темзе. После того случая она нарочно сходила в Национальную галерею, чтобы увидеть несколько портретов Сидни, каждый из которых представлял отличный от других образ — свидетельство того, что после смерти его фигура стала культовой. Тем не менее ошибки быть не могло: тогда она повстречала именно его — придворного, поэта, критика, с обликом таким же впечатляющим, как и у Байрона; собственно, Сидни и был Байроном своей эпохи. Но как можно хотя бы примерно донести свои запредельно-маскарадные впечатления до того, кто их не испытал? Всякий здравомыслящий человек откажет ей в правдивости, хотя Алекс и Амаль будут более снисходительны: они ведь тоже кое-что видели.
