– А с какого числа оформляться можно?
– Да с завтрашнего и оформляйся.
Ольга готова была расцеловать и кадровичку, и Пал Семеныча,
и даже фабричную собаку Жульку.
По такому случаю Ольга решила устроить праздник. Из отдела
кадров она не пошла сразу в общежитие, а отправилась в магазин. Конечно,
бутылка шампанского, кулечек винограда и двести граммов шоколадных конфет были
непозволительной роскошью. Но Ольга решила: пусть! Со своей новой зарплатой она
чувствовала себя почти миллионершей.
Ольга шла по городу, неся виноград в руках, чтобы не
помялся. Сейчас она придет домой, выложит всю эту непозволительную роскошь на
стол, и они с Надеждой устроят настоящий кутеж!
Кивнув вахтеру, Ольга поднялась на свой второй этаж,
распахнула дверь, да так и замерла на пороге. Вся комната была увешана
какими-то немыслимыми воздушными шариками, бумажными цветами, лентами,
звездами. Стол, обычно скромно ютившийся в уголку, выдвинут был в центр комнаты
и уставлен всякой всячиной – тут была и домашняя квашеная капуста, и огурчики,
и винегрет, и соленые опята, и водка в запотевшей бутылке, и огромная кастрюля,
накрытая холщовым полотенцем, из которой вкусно пахло Надеждиными фирменными
пирогами.
По соседству со всем этим великолепием на стуле сидела
Надежда в своем самом нарядном платье и горько рыдала.
Ольга чуть не выронила из рук бутылку. Опомнилась,
пристроила на край стола, кинулась к подруге:
– Надя! Ты что? Что случилось?!
Надежда подняла на нее зареванное лицо – нос покраснел,
глаза опухли:
– Вот! Вот что случилось!
И потрясла у Ольги перед носом какими-то бумажными листами.
Ольга присмотрелась и ахнула. В руках у Надежды были ее, Ольгины, рисунки.
– Я… полезла… я… достала… – всхлипывала Надежда. – Я… хотела
стол накрыть, а там… там…
– Что?! Крыса?!
– Сама-а-а ты кры-ы-ыса! – взвыла Надежда с новой силой. –
Там… такая… красотища! У-у-у…
Все понятно. У Надежды Кудряшовой, ударницы, отличницы
производства, общественницы и, наконец, просто кустодиевской красавицы,
случился приступ буйного помешательства.
– Оль! Это… ты?!
– Ну я, я!
Надежда порывисто и крепко обняла Ольгу, прижалась к плечу
мокрой щекой – кофта мгновенно намокла от обильных Надеждиных слез.
– Ты ге-ений! Ге-ений!
Ольга в себя прийти не могла. Ей что, правда так нравится?
Вот так вот, до слез, до соплей? Она действительно рыдает от полноты чувств,
что ли? Считает Ольгу гением?! Поверить невозможно. Но… Ольга знала лучше, чем
кто бы то ни было: Надя Кудряшова в принципе не умеет врать. Наделив ее всеми
другими возможными и невозможными талантами, в этом бог ей отказал.
– Надь? Тебе правда нравится, да? Надя! Ну не рыдай!
– Не могу-у!.. – Надежда хлюпнула носом.
– Лучше ты мне скажи, с какой радости стол накрыт?
– Сейчас… сейчас девочки придут. Ваши, из цеха, и наших
парочка.
– А что за повод-то? По какому случаю девочки?
Надежда всхлипнула:
– Так день рождения у нас.
– Ясно, – Ольга принялась снимать куртку, с сожалением
взглянув на свой кулечек винограда, совершенно затерявшийся среди пирогов,
грибов и прочих разносолов.
– А у кого? В смысле, чей день рождения отмечаете?
Надежда округлила глаза:
– Так твой…
– Мой?!
– Ну да… Твой. А мой в ноябре. Я, стало быть, Скорпион!
Насекомое с жалом на хвосте! А у тебя – сегодня. Забыла, что ли? Ну, ты даешь!
Надежда утерла слезы, подскочила, сунулась в тумбочку,
вытряхнула из ящика пачку разноцветных журналов:
– Вот! Сексуальный гороскоп! Сейчас все про тебя прочитаем!
– Какой еще гороскоп?
– Так сексуальный! Все, как по полкам, разложено! Да, и еще
анкета – блеск! Слушай! – Она сдвинула в сторону кастрюлю с пирогами, разложила
журнал на столе. – Если вы познакомились на улице с привлекательным мужчиной и
он пошел вас провожать, как вы поступите у дверей своей квартиры? А –
пригласите его на чашку кофе. Бэ – попросите показать паспорт. Це – справитесь
о здоровье его мамочки?
– Справлюсь у него, как пройти в библиотеку, и уйду, а он
пусть делает, что хочет.
– Тут такого нету.
Ольга села на кровать:
– Надь? Это ты придумала?
– Чего?
– Праздник.
– Ну а что? – Надежда пожала пухлым плечиком. – Ну, я. День
рождения только раз в году. Ты Чебурашка, а я Крокодил Гена. Сейчас еще пионеры
подгребут… С аккордеоном.
У Ольги на глаза навернулись слезы. Ей хотелось объяснить,
как важно, как замечательно, что Надежда придумала этот праздник, и пироги, и
воздушные шарики, и аккордеон. Как прекрасно, что Ольгу поселили именно с ней и
что Надежда нашла рисунки, и плакала над ними, и называла Ольгу гением. Хотя
это она, конечно, переборщила, с гением-то. Ольга хотела сказать, что никогда в
жизни у нее не было подруги. Муж был, дети, учитель рисования, а подруги – не
было. И какое это, оказывается, счастье, когда у человека есть подруга, да еще
такая, как Надя. Но в горле стоял ком, и все, что Ольга могла сказать, – это
«спасибо».
* * *
– Вставай! Ольга! Ну Ольга же! Да вставай, господи!
Надежда трясла ее за плечо. Ольга резко села на кровати:
– Что?! Дети?! Что с ними?!
– К телефону тебя, вставай скорее!
Надежда уже подсовывала Ольге халат:
– Давай-давай-давай, быстро!
Путаясь в рукавах халата, Ольга кинулась искать тапки.
Господи, да где ж они?!
Надежда Ольге сунула свои туфли:
– Надевай! Свитер, свитер накинь, замерзнешь!
В дверь колотили.
– Громова! Скоро там?! Тебе аппарат вызывает! Москва! Слышь,
Громова?!
Какая еще Москва? Почему Москва?!
Надежда распахнула дверь:
– Пошли быстрей!
За дверью обнаружился вахтер. Он держался за голову и охал:
