Ольга выключила так и не вскипевший чайник, накинула пальто,
проверила, на месте ли ключи (а то потом в квартиру не попадешь и кукуй на
лестнице, жди, когда бабка явится или вернется домой тихий, скромный сосед).
В супермаркете через дорогу Ольга, не мудрствуя, кинула в
корзину батон, упаковку каких-то сосисок и контейнер с тертой свеклой – самое
знакомое и самое дешевое, что попалось на глаза. По дороге домой она не
удержалась, отщипнула от свежего, вкусно пахнущего батона горбушку и сжевала
прямо на ходу. Скидывая в прихожей пальто, Ольга предвкушала, как сейчас
отварит сосисок, нарежет хлеба, откроет свеклу, и…
– Ну что?! Явилась! – раздался из темноты сиплый голос.
Ольга выронила из рук покупки, вжалась в стену:
– Кто здесь?!
Она нашарила выключатель. Вспыхнул свет. За кухонным столом
расположилось заросшее буйным волосом существо в тельняшке. Дыша перегаром,
существо ощерилось и сообщило:
– Сосед я твой, курва!
* * *
Длинный офисный коридор, залитый холодным, слепящим светом.
Где-то позади хлопает сверкающими стальными створками сломанный лифт, под
потолком – камеры наблюдения… Ольга, задыхаясь, бежала по коридору. Позади
слышался топот, и Ольга знала, что это – за ней. Где-то здесь должна быть
лестница, она это помнила точно. Запасный выход. Ольга свернула за угол и
уперлась в стену. В небольшом закутке – прожженный диванчик, пепельница на
высокой ноге и табличка «Место для курения». Запасного выхода не было. Ольга
вжалась в стену. Шаги приближались.
…Она с криком села на кровати, прижав ладони к лицу. В
комнате было тихо. Никто за ней не гнался. Просто сон, ничего страшного.
Запищал будильник. Полвосьмого. Надо вставать.
Она накинула халат, затянула волосы в узел и потащилась в
ванную.
На кухню Ольга вышла уже полностью одетая, готовая к выходу.
– А! Здорово, лимитчица!
За столом расположился сосед Толик, которого квартирная
хозяйка за глаза отрекомендовала Ольге как тихого и интеллигентного одинокого
мужчину. «Тихий интеллигентный» мужчина в белье восседал на табурете, уперев
руки в колени. Он был небрит, судя по запаху – немыт, всклокочен и с видом
вселенской скорби созерцал батарею пустых бутылок в углу.
Ольга открыла свой кухонный шкафчик (правый), достала пачку
кофе, ковшик, зажгла свою горелку (левую).
– Че молчишь-то, лимита?! От воспитание! Привыкли у себя там
в Урюпинске…
Ольга насыпала кофе в ковшик.
– Доброе утро.
– Утро-то? Кому доброе, а кому нет. Десятка есть?
– Какая десятка?
– Какая? Такая. Бумажная. Мне на пузырь не хватает.
Ольга покачала головой:
– Нет.
«Тихий интеллигентный» мужчина изобразил крайнюю степень
разочарования:
– Как?! Десятки нет?
– Нет.
Анатолий решил зайти с другого боку:
– Слышь, лимита! А того… Выпить хочешь?
– Нет.
– Че, брезгуешь? – обиделся Толик. – Ты мной, красавица, не
брезгуй. Ты у меня под боком живешь! Я те в один момент раз – и готово! Тут,
понимаешь, не Урюпинск!
Ольга молча помешала кофе, дала пенке подняться, сняла с
огня. Каждое утро у них начиналось одинаково, и за две недели совместной жизни
Ольга научилась вести себя с соседом, как правительство Израиля с террористами:
провокации игнорировать, в переговоры не вступать.
Толик скрипнул табуретом, втянул носом воздух:
– Ах, какие мы в Урюпинсках все аристократы, кофеи по утрам
пьем! Слышь! Лимита! Угости рабочего человека! Ну трубы же горят! Оглохла, что
ль?
Ольга налила кофе в чашку, сполоснула ковшик и вышла из
кухни. Разумеется, теперь Толик потащится следом и будет бубнить под дверью,
что лимитчики перекрыли коренным москвичам весь кислород, что его,
москвича-пролетария, обидели и он подлое бабское нутро до дна знает…
Допив кофе, Ольга сунула ноги в туфли и, на ходу надевая
куртку, вышла из квартиры. Вслед ей неслись крики мучимого похмельем
«интеллигентного» соседа: «Я те попомню, как ты коренного москвича-пролетария
обидела! Ты теперь лучше домой не приходи!.. Тля, нутро бабское!..»
…Представьте себе карнавал в Рио-де-Жанейро, последние часы
перед капитуляцией в ставке Гитлера, сеанс групповой терапии в отделении для
буйнопомешанных и последний день Помпеи. Перемешайте, добавьте запах хорошего
герленовского парфюма пополам с сигаретным дымом – и получите приблизительное
представление о буднях рекламного агентства «Солнечный ветер».
За своим столом в углу офиса Ольга склонилась над эскизами
для рекламы йогуртов. Вокруг хлопали двери, за перегородкой маркетолог Сева
орал на кого-то по телефону, на подиуме в дальнем конце помещения ассистент
фотографа пытался задрапировать ведущую МУЗ-ТВ в целлофан с логотипами
стирального порошка. Ведущая должна была олицетворять чистоту и свежесть,
которую порошок несет в этот бренный мир, но выглядела порядком утомленной. Она
то и дело гоняла гримершу за новой порцией кофе и спрашивала, когда же они
наконец закончат съемку. Гениальный фотограф Лева, который нарезал вокруг
подиума круги, как акула вокруг жертвы кораблекрушения, отвечал на это, что
прежде съемку неплохо бы начать. И тоже гонял гримершу за кофе.
В комнату на всех парах влетела девица с ярко-синими
волосами, закатила глаза, сообщила, что сейчас будет вешаться, потому что
монтажеры потеряли мастер-диск с рекламным роликом витаминов, но вешаться не
стала, а пнула ни в чем не повинную тумбочку с фикусом и пулей вылетела в
коридор.
Ольгина непосредственная начальница, марсианская девушка
Дарья, сидела за компьютером, сосредоточенно глядя в монитор сквозь свои
немыслимые красные очки. Вадик Бойко, надежда и опора креативной мысли
агентства, обрабатывал фотографии, положив ноги на тумбочку. Он щелкал мышью,
плечом прижимал к уху телефонную трубку, говорил и при этом еще как-то
умудрялся прихлебывать кофе из огромной кружки с логотипом агентства.
…Ольга скомкала очередной рисунок, кинула в урну и
сгорбилась за столом, вцепившись в волосы. Ничего у нее не получалось, хоть
убей.
– Ольга!
Марсианская Дарья оторвалась от монитора и теперь смотрела
на Ольгу.
– Переделали?
– Нет пока.
