Ольга кивнула Стасу на диван для посетителей: садись. Зину
она старательно не замечала.
Стас сел на краешек дивана – прямо, будто аршин проглотил.
Нервничает. Правильно нервничаешь, молодец. Зина тоже, по всей видимости,
волновалась, но виду старалась не показывать – закинула ногу на ногу, выставила
вперед обтянутый леопардовой кофтой бюст пятого размера, положила руку Стасу на
колено. Боится, что Ольга его начнет обратно требовать, что ли?
Ольга смотрела на Стаса, и внутри росло удивление: неужели
вот этого, в лаковых штиблетах, она считала великой любовью своей жизни? За
него пошла в тюрьму? У него в ногах валялась, ползала в грязи, умоляла ее не
бросать? Невероятно!
– Богато живешь! – Стас повертел головой, улыбнулся
натянутой, жалкой улыбочкой.
Ольга отошла от окна, села за стол:
– Зачем ты приехал?
Стас помотал головой:
– Ну вот чего так сразу-то – зачем приехал? Повидаться
приехал. Я че, не могу с бывшей женой повидаться?
Зина ткнула его локтем в бок. Стас покосился на нее
недовольно, отвернулся.
Ольга повторила вопрос:
– Зачем ты приехал, Стас?
– Я ж говорю! Повидаться!.. – Стас изобразил на лице
недоумение и немного – оскорбленной невинности.
Ольга шагнула к двери, распахнула:
– Стас, у меня очень мало времени и очень много работы. Если
ты со мной повидался, то пока.
Бывший муж слегка обалдел, но Зина не терялась.
– У нас к вам дело! – сообщила она.
Ольга на нее даже не глянула.
– Стас, ты отнимаешь у меня время.
Тот снова замотал головой – вот так же мотал когда-то, перед
тем как сказать ей, что полюбил другую, что разводится. Все та же манера. Он у
нас парень добрый, не любит о неприятном…
– Мне с тобой… поговорить бы. Я… по делу приехал. Правда.
Мне поговорить надо.
– О чем?
– О детях… о детях наших, вот о чем.
Ольга закрыла наконец дверь, вернулась на место:
– Я тебя слушаю.
Стас начал что-то лепетать насчет того, что у детей все в
порядке, что Мишка на хоккей ходит, а Машка – на танцы, что они, как говорится,
растут, и Миша совсем большой, а Маша… того, поменьше… Но тут снова встряла
Зина, которой эта канитель, похоже, порядком надоела:
– Забирайте их себе. Я замучилась уже! Я не лошадь ломовая,
а все на мне – еще и детей чужих поднимать! Зачем они мне сдались, если у них
живая мать есть, да еще богатая? У меня свой ребенок будет. Мне чужих не надо!
То, се, пятое, десятое. В школу, из школы, детский сад, щи, борщи, котлеты!
Хватит, я за вас напахалась!
Ольга повертела в руках карандаш. Она по-прежнему смотрела
только на Стаса. Да, Стася, да. Тебе придется делать то, что ты так не любишь.
Тебе придется самому говорить.
Стас понял наконец. Сглотнул, набрал побольше воздуху:
– Я правда хотел, чтобы они теперь… к тебе… с тобой… Дети то
есть… Миша… это самое… и Маша…
Ольга кивнула:
– Ясно. Что тебе нужно взамен?
Набычился. Молчит. Смотрит в сторону.
– Послушай. Я все про тебя знаю. Я ничего не забыла. Это
только в сказках говорят – перемелется, мука будет. Не будет, Стас, никакой
муки. Я только каждый день думаю, как же это я – я! – прожила с тобой столько
лет! Я бы и умерла с тобой, если бы бог не спас! В тот раз тебе было нужно,
чтобы я села за тебя в тюрьму. Что тебе нужно в этот?
Зина снова пихнула Стаса в бок, и тот выпалил:
– Денег.
Ну разумеется. Как она сразу не догадалась!
– Не, ну правда!.. Ну, сама-то посуди, мне детей так
отдавать, задаром, никакого резону нет. Я их растил… тратился… экскурсия и еще
в поход… все дела. Зина тоже. А теперь задаром отдать? Я не могу задаром-то! Я
бы, может, еще и… Но мастерская сгорела. Ремонт, понимаешь, то да се!.. Считай,
все сначала, а это какие бабки!
– Какие?
Стас не понял.
– Че?
– Сколько денег нужно? – Ольга смотрела на него очень
внимательно, ждала.
Стас переглянулся со своей Зиной. Они что, совсем идиоты?
Ехали про деньги разговаривать и даже не договорились, сколько просить?
Стас помотал башкой, отвел глаза:
– Ну… тыщ десять. Я… того… долларов, в смысле.
Ольга снова кивнула, записала что-то в ежедневник:
– Десять тысяч долларов. Хорошо. Я привезу деньги. В обмен
на детей. Все? Больше нет вопросов?
Ольга приподнялась из-за стола, показывая, что разговор
окончен. Зина потянула Стаса за рукав, но тот, кажется, не понял, что вот так
вот быстро все решилось и Ольга не станет беседовать с ним по душам, вспоминать
прошлое, торговаться…
– Что-то еще, Стас?
– А ты… того… нет?
– Чего – нет?
– Ты… не передумаешь?
Ольга скрестила руки на груди, посмотрела на него сверху
вниз. Кто бы знал, каких усилий ей стоило сдерживаться, не ухватить вазу со
стола и не раскроить ему башку.
– Я не передумаю. Но ты подпишешь бумагу, что продал мне
детей и больше у тебя нет на них никаких прав.
– Я ж их отец! – Стас вскинулся, грудь колесом выпятил,
запетушился.
– Ты их продаешь. За десять тысяч долларов. Потому что у
тебя сгорела мастерская. Или я понимаю что-то неправильно?
Стас покачал головой:
– Какая ты стала… жестокая.
Жестокая? Она – жестокая? Это Стас ей говорит? Человек,
который обещал: «Или вместе выплывем, или вместе утонем!», а сам знал, что ко
дну пойдет она одна? Знал и специально топил?! Он ведь не мог тогда
предположить, что Ольга выплывет. Сама. Одна.
Она заплатит ему. Заплатит, заберет детей и больше никогда
не вспомнит о том, что он был в ее жизни. Нет. Она не жестокая. Но она должна
покончить – со Стасом, со своим изуродованным прошлым – раз и навсегда.
Она снова посмотрела на бывшего мужа. Тот сидел обалдевший,
перепуганный, вся наглость с него слетела, и видно было, что ему очень хочется
поскорее уйти отсюда, от этой злой, жестокой, чужой женщины. Стас любил чувствовать
себя важным, королем ходить, а тут королем никак не получалось, тут он был
лимита казанская, которая приехала денежек клянчить. Почти жалко его. Надо же!
Ольга так лелеяла мысли о мести, такие планы строила – чтобы не просто
отомстить, а как-нибудь особенно красиво, особенно изощренно. Но теперь, когда
увидела его у себя в кабинете, такого жалкого, такого тупого, в лаковых
штиблетах, с этой леопардовой грудастой Зинкой, которая толкает его в бок и
шипит в ухо, Ольга поняла: такому вот мстить… Неинтересно, что ли. Все равно
что палить по воробьям из пушек. Пусть живет, чего уж там. Тем более что бог
Стаса уже и так наказал. Чтобы это понять, достаточно взглянуть на леопардовую
Зину.
