– Маша, проходи первая, ты у нас будешь заместо Барсика! –
скомандовала Надежда.
Машка зашла в гостиную, осмотрелась… Губы у нее задрожали,
рот пополз на сторону:
– Я не хочу тут жить… Тут нет ничего…
Ольга засуетилась:
– Все, все будет! Сейчас поедем и купим…
Но Машка ее не слушала:
– А как мы спать станем? На полу-у?..
– У вас есть кроватки, кто же на полу спит!
Ольга была в тихой панике. Они действительно отвыкли друг от
друга, и она чувствовала себя совершенно беспомощной. Машка разревелась:
– Я хочу домой… Хочу к бабушке… Я есть хочу-у-у!
Надежда подхватила Машку на руки, утерла слезы:
– Ты мой золотой! Сейчас будем есть!
Мишка теребил Ольгу за руку:
– Мы теперь опять тебя мамой будем называть?
Ольга проглотила ком в горле, села на корточки, посмотрела
ему в лицо:
– Да.
Мишка на минуту задумался, потом спросил:
– А ту… маму как?
Ольга окончательно растерялась. Выручила Надежда. Она сунула
Мишке в руки рюкзак, распорядилась:
– Тащи его в свою комнату и иди есть, я чайник поставлю!
У Ольги заверещал мобильный. Притихшая было Машка снова
заголосила:
– Я к бабушке хочу-у! Я домой хочу! Я писать хочу!
…Весь следующий месяц превратился в сплошной сумасшедший
дом. Ольга категорически ничего не успевала, опаздывала на встречи, выскакивала
с совещаний, прижимая к уху телефон, когда звонили из дому. По ночам сидела над
эскизами, с утра подрывалась кормить и собирать детей, мчалась на работу, а в
офисе лазала по сайтам агентств по найму, пытаясь найти детям нормальную няню,
потому что Надежде пора было выходить на работу. Ольга давно уже говорила
Грозовскому, что им позарез нужен офис-менеджер, проще говоря – завхоз. В конце
концов Грозовский на офис-менеджера согласился при условии, что подходящую
кандидатуру Ольга подыщет сама.
Ясное дело, кандидатуры лучше, чем Надя Кудряшова, на
должность офис-менеджера просто не существовало. Услышав, что подруга нашла ей
работу, Надежда тут же выразила готовность приступать к своим обязанностям.
– Ты, Оль, главное, скажи, что делать, а я хоть сегодня
начну!
– На тебе – все дела конторы, – объяснила Ольга. – Машины,
водители, компьютеры, кофеварки, уборщицы, цветы, ковры, лампочки, бумаги,
ручки…
– А что с ними делать-то?
– Как что? – Ольга пожала плечами. – Руководить.
– А! Руководить! – Надежда махнула рукой. – Ну, это я умею!
Едва выйдя на работу, Надежда произвела в агентстве
настоящий фурор. Она явилась в офис в шубе до пят, в своей дикой мохеровой
шапке, съезжающей на глаза, встала посреди большого помещения и оглянулась, как
полководец перед битвой:
– Ребята! Доброго вам утра!
Слегка подобалдевшие ребята воззрились на тетку,
растопырившуюся посреди офиса. Кто это, прости господи? Курьер, что ли? Или
санэпидстанция? Или городская сумасшедшая забрела ненароком?
– Вам кого? – холодно осведомилась Дарья.
– Нам никого, – широко улыбнувшись, сообщила Надежда. – Мы
сами по себе.
Гриша, занявший место уволенного Вадима Бойко, оторвался от
эскиза рекламы пельменей, переглянулся с Дарьей.
– Вы… бумаги привезли?
Тетка между тем уже протопала к подоконнику, заглянула в
горшок с чахлым фикусом, потыкала в землю пальцем, недовольно покачала головой
и направилась к посудному шкафчику.
– Бумаг я не привезла, – поясняла она зычным голосом. – У
вас чего, своих бумаг мало? А чашки-то чего – никто не моет? Так из грязных и
дуете?
– Да вы кто вообще?!
Тетка уселась на свободный стул, размотала шарф и весело
сообщила:
– А никто. Офис-менеджер я. По-русски говоря – завхоз.
Пару дней спустя с завхозом довелось познакомиться и
Грозовскому.
Он бегал по кабинету из угла в угол, путаясь в набросанных
по полу проводах, и орал в телефон:
– Что значит, курьер не явился?! Как он мог заболеть?!
Значит, сам поезжай: сперва в типографию, а потом к заказчикам! Нет! Мы не
можем распечатать и не можем отправить им по Сети, потому что у нас сервак на
хрен сгорел и Сеть полетела, а компьютерщики второй день не могут все наладить,
весь офис в проводах, у меня не кабинет, а логово человека-паука!.. Ладно,
давай попробуем сейчас с диска распечатать, только у нас, кажется, бумага
большого формата закончилась… Нет! Это же не открытки, блин! Им надо показать в
полный размер, а полный размер у нас – семьдесят на девяносто! Погоди, щаз я
кого-нибудь озадачу!
Грозовский распахнул дверь и заорал в приемную:
– Есть кто живой?! Люда!! Мне бумага нужна плакатная в
принтер! Алло! Кто-нибудь меня слышит вообще?!
В приемной появилась пышная веснушчатая девица с рыжими
тициановскими волосами до попы. Она строго глянула на Грозовского и спросила:
– Что вы кричите? Вам плохо?
Грозовский от неожиданности на пару секунд даже дар речи
потерял. Молча кивнул на стоящий в углу кабинета принтер.
– Что там? – спросила строгая девица.
– Там… Бумага нужна! Бумаги нет!
– Есть, как не быть? – сказала девица, отодвинула его и
устремилась в кабинет. Решительно подошла к принтеру, выдвинула лоток,
продемонстрировала Грозовскому толстую пачку бумаги: – Вот она, бумага. Полна
коробка. Вы ногу-то, ногу подвиньте!
Девица наклонилась, ухватила Грозовского за брючину и
потянула куда-то в сторону.
– Что… что вы делаете?!
Она пожала плечами:
– Разматываю. Вы в проводах запутались, не ровен час,
упадете, ноги-руки переломаете. Да ногу-то подвиньте!
Грозовский неловко переступил ногами, выпутываясь из
проводов. Освободив его, Рыжая смотала провод, сунула моток Грозовскому в руки
и по-прежнему невозмутимо направилась к двери.
– Да вы… Вы кто вообще?! – спохватился Дима.
Рыжая обернулась, глянула весело:
