Ольга приехала за полчаса до назначенного времени, поднялась
на второй этаж дирекции, где обитал великий и ужасный Барышев. Приемная
оказалась огромная, светлая, обставленная со сдержанным достоинством и на
удивление без всей этой барочно-золотой пошлости, которой Ольга насмотрелась у
заказчиков в офисах. Малахит—красное дерево—лепнина—золото – от этого
непременного джентльменского набора ее уже подташнивало. И почему наши
бизнесмены с таким упорством пытаются у себя в конторе обустроить Георгиевский
зал Кремля?..
Здесь не было ни лепнины, ни стульев из дворца, ни фонтанов
с павлинами у входа, ни мраморной одалиски в нише стены. Кресла и диваны для
посетителей, светлый ковер на полу – очень дорогой, похоже – настоящий
персидский, старинной работы, стол секретаря… По случаю предстоящего Нового
года в углу красовалась елочка – невысокая, но очень пушистая, украшенная
простыми золотыми шарами.
– Здравствуйте, моя фамилия Громова, я представляю рекламное
агентство «Солнечный ветер», мне назначено.
Секретарша – немолодая, немного похожая на Маргарет Тэтчер,
сразу видно высокий класс – попросила Ольгу присаживаться, предложила кофе:
– Подождите. Вас вызовут.
В половине четвертого она сообщила, что Сергей Леонидович
задерживается. В четыре Ольга поинтересовалась, не выяснилось ли, на сколько
именно задерживается Сергей Леонидович. Секретарша очень сдержанно ответила,
что неизвестно.
– Сергей Леонидович сказал только, что задерживается. Еще
кофе?
В половине восьмого вечера Ольга решительно поднялась с
дивана:
– Больше ждать я не могу. Вы передадите Сергею Леонидовичу,
что я его не дождалась?
Секретарша кивнула с видом глубокого безразличия:
– Разумеется.
…Ольга была вне себя. Неделя телефонных переговоров,
согласований – зачем? Чтобы попить кофе в приемной и выкинуть коту под хвост
целый день?! Что этот Барышев о себе думает?! За кого он себя принимает, чтобы
так обращаться с людьми?!
Сергей Леонидович Барышев, генеральный директор и владелец
контрольного пакета акций «Стоймастера», в этот момент думал исключительно о
том, что, будь его воля – он бы лично поотрывал головы ребятам из администрации
славного города Новосибирска, из-за которых строительство производственных
мощностей за Уралом затянулось почти на три месяца. Чтобы дело сдвинулось с
мертвой точки, Барышеву пришлось задействовать все свои связи на самом верху.
Но теперь, как ни крути, комбинат раньше весны запустить не получится… А еще
эта метель, будь она неладна. Вылет задержали почти на пять часов, в итоге все
расписание у Барышева полетело к чертям собачьим, и сейчас, едучи из Домодедова
в офис, он пытался сообразить, какие встречи перенести на завтра, какие вовсе
отменить.
– Сергей Леонидович, вы просили напомнить… Про мать, в
смысле…
Ах да, у водителя мать больна, действительно, он просил
напомнить. Барышев записал на листочке телефон, сунул водителю:
– Это завотделением кардиологии. Позвонишь, скажешь – от
меня. Он назначит дату операции.
– Сергей Леонидович… А сколько это… Ну, в смысле, стоить
будет?
– Нисколько. Койко-дни оплатишь.
Машина подъехала к зданию дирекции. На стоянке маленькая,
сердитая женщина щеткой обметала лобовое стекло машины. Где-то Барышев эту
девицу уже видел… Ну конечно! Она на него наорала и велела ходить пешком, когда
он без водителя приехал на работу. Склочная барышня. Хотя и забавная…
* * *
Ольга перекатилась на спину, уставилась в потолок. Ну вот
почему так? Она отрывает время от детей, вместо того чтобы ехать домой, едет с
Грозовским к нему на сорок первый этаж. Зачем? Чтобы снова поругаться, на сей
раз – в постели? И ведь она права, сто раз права!
– Я тебе говорила, Дим, нельзя было выпускать их из виду,
эти шоколадки! А ты поехал к пивнякам, потому что там все тебя любят и хвалят.
– Ну и занималась бы сама!
– Я и занималась, а зачем ты вмешался – непонятно. И вообще
ты все время вмешиваешься в мою работу, и напрасно, между прочим! А
«Строймастер» так на связь и не выходит!
– Ты два месяца ничем не занималась, только нянями и
школами! Я уверен, что мы их потеряли. Ты же с ним так и не встретилась, с
Барышевым-то?
– Нет.
– Ну и все!
Ольга потянулась к сумке, откопала телефон:
– Мне надо домой позвонить.
Но Грозовский телефон у нее отобрал. Сказал, что она полчаса
назад звонила и вообще – хватит ругаться, это портит цвет лица и плохо влияет
на пищеварение.
– Держи! – Дима взял со столика конверт, протянул Ольге. Она
его распечатала. Внутри оказалось отпечатанное на плотной кремовой бумаге
приглашение на два лица.
– На Новый год мы идем в ресторан, – пояснил Грозовский. –
Закрытая вечеринка, дикий пафос, сливки общества, все, как положено. Спонсируют
ребята, которым мы в прошлом году делали щиты. Я про них забыл совсем, так они
сами позвонили и сказали – мы вас ждем. Ты меня везешь, чтобы я мог на свободе
напиться. Идет?
Ольга положила конверт обратно на столик.
– Дим, я на Новый год никуда идти не могу. Я дома буду с
детьми и с Надеждой. Куда я их дену?
Грозовский насупился.
– Ну, я не знаю… Няню вызови… Оплати ей двойной тариф.
При чем тут двойной тариф?
– Димка, пойми: дети этого праздника месяц ждут, а я уйду и
их с няней оставлю!
– А что такого?
– Дим, это же дети… Мои дети…
Ольга положила ему руку на плечо, но Грозовский руку
стряхнул.
– Твои дети, точно. Но у меня-то нет детей! Я, черт побери,
хочу быть с тобой, а не с твоими детьми! Хотя вполне возможно, что они…
прелестные малютки.
Как же он не понимает?
– Дим… Я – это не только… то, что лежит сейчас в твоей
постели. Я – это еще и мои дети. И мои подруги. И моя жизнь. Я не могу о них не
думать, или забыть, или сделать вид, что их нет! Я давно хотела сказать тебе,
Димка…
– Что нам не нужно больше встречаться! – съязвил Грозовский.
– Или нам лучше расстаться? Или мы не подходим друг другу?!
Он хотел свести все к шутке, но Ольга, кажется, шутить не
собиралась.
– Нам не надо встречаться, нам лучше расстаться, и мы не
подходим друг другу. Господи, неужели я все это говорю – тебе?!
