– Я сама себя защи… тю… щу. И себя, и кого хочешь!
М-да. Определенно, в ситуации «Грозовский очаровывает
Кудряшову» неизвестно, кого надо защищать.
Официантка принесла десерт.
– Надь… Нам с ребятами без тебя скучно. Как там? Сосед мой
бывший жив еще?
Надежда жила теперь на съемной квартире – в той самой
комнате, где раньше обитала Ольга.
– Жив, что ему, алкашу, сделается!
– Жила бы с нами, честное слово…
– Ну вот, опять ты завела! Сколько раз тебе говорить: не
стану я вам мешаться. Ну что это за жизнь?! Ни с мужиком прийти, ни в гости
кого позвать – простите, это у меня тут в уголку подруга обретается, потому как
ей жить негде!
– С каким еще мужиком!.. Какие еще гости!..
Надежда соскребла ложечкой крошки пирога, допила кофе:
– А такие! К примеру, я приду, вот и будут гости. И от
мужиков не зарекайся. Знаешь, говорят, от сумы и от тюрьмы, а ты и от мужиков
тоже!
Что она говорит, ее безумная обожаемая подруга? Какие
мужики?! Ольга только головой покачала:
– Надь, я по двадцать часов на работе! Приезжаю и сажусь
уроки проверять. Вот в субботу поеду платье покупать, на выпускной бал.
– Погоди, а кто выпускается-то?
– Машка! Из сада в школу.
Надежда рассмеялась:
– Ну, из сада еще невелика беда! А в субботу перед платьем
за мной заедьте.
– Заедем.
Надежда глянула на часы и вскочила:
– Господи Иисусе!
Менеджеры за соседним столиком все, как один, повернули
головы, подпертые белоснежными воротничками. И как им не натирают воротнички
эти? Это ж пытка, наверное, весь день в наглухо застегнутой рубашке париться,
да еще с галстуком на шее…
– Мы все трескаем, а мне бежать пора! – Надежда уже
натягивала плащ. Кипенно-белый, на кокетке, не плащ – а картинка из модного
журнала. А куплен наверняка в каком-нибудь «Стоке» рублей за пятьсот. Да еще
Надежда небось вытребовала скидку за оторванную пуговицу. Это подруга умеет,
тут ей нет равных. Надежда чмокнула Ольгу, набросила на шею яркий шелковый
шарфик: – Голландцы приезжают из хэд-офиса «Нэйчерал Продактс», знаешь?! Решили
какую-то одну линию перепозиционировать! Одну, представляешь? То есть
направление то же, а одну позицию изменить! И прутся для этого из Голландии,
придурки!
Надежда расхохоталась, схватила со стола сумку:
– В субботу не забудьте за мной!..
И убежала. Менеджер за соседним столиком тоскливо глядел ей
вслед.
* * *
…Весь день Ольга ломала голову, как бы ей все же встретиться
с генеральным «Строймастера». Так ничего и не надумав, она пошла на поклон к
Грозовскому.
– Можно?
– Чего стучишь? Я не голый.
Ольга зашла в кабинет, села в кресло. Дмитрий оторвался от
компьютера, приподнял удивленно бровь:
– Что за внезапность? Ты теперь все больше мимо бегаешь.
Может, Надежда права? Может, Грозовский и впрямь переживает?
Или это у него просто новая игра в эдакого молодого Вертера и его страдания?
– Я боюсь, что тебе неприятно меня видеть.
– С ума сошла?!
Нет, никакими страданиями молодого Вертера тут явно не
пахнет. Все в порядке с Грозовским.
– Как твои дети? Няни? Дроби?
Какие еще дроби?! А, дроби!
– Спасибо, Дим, все хорошо. Перешли к наименьшему общему
кратному.
– Трогательно. Хочешь, кофе сварю?
Вот это новость. Грозовский кофе варить научился? Видимо, на
лице у Ольги нарисовалось такое удивление, что Дима поспешил пояснить:
– Твоя подруга купила кофейный аппарат и научила меня
нажимать кнопку. А еще запретила мне баночный кофе, потому что в этих банках,
как выражается наш офис-менеджер, неизвестно что понапихано.
– Ну, раз научила кнопку нажимать – тогда давай, – кивнула
Ольга. Ей стало весело, когда она представила Надежду, с умным видом обучающую
Грозовского жать на кнопку, чтобы получить чашку кофе.
Дима включил кофеварку, запахло лаваццо…
– Ты зачем зашла-то? По делу или как?
– По делу.
– Жаль. Я уж подумал – соскучилась. Не повезло мне, значит.
Что за дело?
– Димка, я завязла со «Строймастером». Ну, не встречается
генеральный директор со мной, и все тут! Димка, кто имеет на него влияние? Мне
бы только на него выйти!
Грозовский задумался, полистал ежедневник, прошелся по
кабинету.
– Ну вот что. «Строймастер» спонсирует премию «Призвание». Я
тебя познакомлю с председателем оргкомитета, есть такой Стефанович, очень
славный дядька. А он уже сведет тебя с Барышевым. Церемония у них дня через
три, ты как раз там его подцепишь.
– Спасибо.
– На здоровье. Собственно, я для себя стараюсь. А то плакал
наш заказ и мои денежки.
Ольга чмокнула его в щеку:
– Грозовский! Ты неисправим, но я тебя обожаю!
И выпорхнула из кабинета. Дмитрий налил себе кофе из новой
кофеварки, плюхнулся в кресло. Ну что ж, все правильно. Почему бы его не
обожать? Вполне себе есть за что его обожать-то!
…Премию вручали с размахом. К «Мариотту» за два часа до
церемонии было не протолкнуться, вся парковка забита. В лобби играет не
кто-нибудь, а «Виртуозы Москвы», официанты разносят шампанское и канапе с
перепелами. Выходя из уборной, Ольга столкнулась у зеркала с импозантной
блондинкой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась принцессой Кентской.
Расстарались организаторы, ничего не скажешь.
Ольга припудрила нос, поправила прическу. Она к этому
мероприятию готовилась так, как к собственной свадьбе не готовилась в свое
время. Вообще она давно привыкла ко всякого рода награждениям, презентациям и
официальным приемам. Ольга весь этот официоз не любила, но понимала, что бывать
на таких мероприятиях необходимо, поэтому ездила, фланировала с бокалом в руке,
вела светские беседы, улыбалась и ждала, когда можно будет сбежать домой. Она
научилась за полчаса собираться куда угодно – хоть в Большой на премьеру, хоть
на званый ужин в посольство, – в последнее время у них появилось много
заказчиков из Европы и посольские приемы приходилось посещать регулярно. Но тут
Ольга проторчала перед зеркалом часа два, не меньше. Перемерила весь гардероб,
забраковала десяток платьев. То казалось слишком сексуально, то – слишком
официально, то – чересчур фривольно. В конце концов она чуть не расплакалась.
Накапала себе валерьянки, покурила и решительно вытащила из шкафа очень простое
маленькое черное платье, рассудив, что изобретение гениальной Коко Шанель
уместно в любой ситуации.
