К семи Ольга при полном параде прибыла в «Мариотт».
– Счастлив познакомиться, – обещанный Грозовским
председатель оргкомитета Стефанович, жизнерадостный толстяк с окладистой
бородой, поцеловал ей ручку. – Дима звонил, сказал, вас нужно с Барышевым
свести…
– Очень нужно, просто позарез, – призналась Ольга.
– Ну идемте тогда, пока его пресса не уволокла рвать на
части. – Стефанович подхватил ее под руку и потащил через зал к вип-зоне, где
тусовались высокопоставленные чиновники, депутаты и члены Совета Федерации.
Члены эти Ольге были ни разу не интересны. Федерация их агентству никакой
рекламы не заказывала, следовательно, в сферу ее интересов они не попадали.
Лавируя между официантами, светскими красотками и фрачными
членами Совета Федерации, Стефанович провел Ольгу в дальний конец зала, кивнул
на высокого, коротко стриженного мужика, стоявшего у окна. Рядом с мужиком
щебетала нереальная красотка в лиловом вечернем платье.
– Вот он, ваш Барышев. Идем. Сергей Леонидович, на
минутку!..
Стефанович заулыбался, приосанился, помахал Барышеву рукой.
Тот обернулся, и у Ольги подкосились ноги. Она его узнала. Это был он, мужик, с
которым она поскандалила на парковке перед офисом «Строймастера» в тот самый
день, когда к ней приехал Стас просить денег. Ну и что теперь? Осталось только
пойти и застрелиться.
Неземная красотка щебетала теперь со Стефановичем:
– Ах, как у вас мило сегодня, и музыка – прелесть, и гости…
А Ольга стояла, уставившись на этого самого великого и
ужасного Барышева.
Он чуть наклонил свою красивую стриженую голову – ну вылитый
пай-мальчик из хорошей семьи, представляющийся княгине Марье Алексеевне:
– Здравствуйте.
Несчастный Стефанович, ничего не знавший о том, как
по-хамски Ольга обошлась с великим и ужасным Барышевым во время их первой
встречи на стоянке, расплылся в улыбке:
– Сергей Леонидович, это Ольга Громова, рекламное агентство
«Солнечный ветер». Ольга Михайловна, это Барышев Сергей Леонидович… Вы меня
извините?
Стефанович испарился. Великий и ужасный Барышев глянул на
Ольгу – холодно, словно водой ледяной окатил:
– По-моему, мы с вами несколько раз собирались встретиться
официально и даже однажды встретились в… неформальной обстановке.
– Сережа! Как интересно! Расскажи скорее! – тут же снова
защебетала красотка, но Сережа ее срезал:
– Ничего интересного.
А, чего там! Двум смертям не бывать, а одну она как-нибудь
уж переживет.
– Да, вы несколько раз назначали встречу, но все время были
заняты, – Ольга почувствовала, что заливается краской. Господи, как же
убежать-то отсюда хочется. Или под стол залезть.
– У меня много работы, – объяснил вежливый Барышев. – Иногда
встречи приходится отменять.
Ольга набрала в грудь воздуха: в конце концов, попытка – не
пытка. Ну, пошлет – значит, пошлет. Мало ее в жизни посылали, что ли?
– Сергей Леонидович, нам обязательно нужно с вами
поговорить.
– Мне кажется, мы уже разговаривали.
Позор-то какой. Мама дорогая!
– Нет, я имею в виду разговор в рабочей обстановке.
– Насколько я помню, с вашим рекламным агентством работает
мой заместитель.
Барышев попытался было отвернуться, давая понять, что
разговор окончен. Но Ольга уже во весь опор неслась в атаку, и так просто
остановить ее было невозможно:
– Сергей Леонидович!
Он обернулся, удивился, кажется. Как? Еще не все?
– Послушайте меня. Пожалуйста. Я прошу вас принять меня
именно потому, что пока мы общаемся только с вашим заместителем, дело с мертвой
точки не сдвинется.
– А что? Уже дошло до мертвой точки?
– Дошло.
Барышев наклонил голову набок, задумался на секунду:
– Завтра в одиннадцать. У меня будет десять минут.
Подхватил под руку свою лиловую красотку и поплыл между
столиками к сцене. Ольга готова была до потолка прыгать. Не будь она за рулем –
напилась бы, вот ей-богу!
К утру эйфория прошла. Доехав до офиса Барышева, Ольга была
почти уверена, что он ее снова не примет. Или его на месте не окажется.
Но гендиректор был на месте и Ольгу принял – ровно в
одиннадцать, как обещал. Встал навстречу, кресло придвинул.
– Добрый день, Ольга Михайловна.
Ну надо же, имя запомнил…
– Здравствуйте, Сергей Леонидович.
Секретарша бесшумно вышла. Потом так же бесшумно появилась,
поставила на стол кофе, воду и испарилась. Барышев одним глотком выпил кофе,
положил перед собой стопку бумаг:
– Мой заместитель посвятил меня в детали ваших с ним
противоречий.
Ну конечно. И теперь он встретился с ней, чтобы в рабочей
обстановке послать к чертям собачьим. Ну? И чего он молчит-то? Ольга не
выдержала:
– Сергей Леонидович, если вы уже приняли решение, что не
станете со мной работать, скажите сразу. Пожалуйста.
Барышев посмотрел на нее своими удивительными серыми
глазами, чуть приподнял бровь:
– Я не стал бы встречаться с вами сегодня, если бы принял
такое решение, Ольга Михайловна. Я очень ценю свое время.
Дура! Кто ее за язык-то тянул? Снова себя выставила
идиоткой!
– Понятно…
Ольга отпила воды. Барышев снова замолчал, смотрел, как она
пьет. Ольга поставила стакан, опустила глаза:
– Я вам тогда нахамила, на стоянке…
Он действительно улыбается? Кто бы мог подумать! Крокодил
умеет улыбаться!
– Вы ни при чем. Я был не прав. Я правда плохо езжу. Редко и
вообще без энтузиазма.
Надо, наверное, что-то сказать. Ольга растянула губы в
идиотской улыбке – чуть не до ушей, и сообщила:
– А я, наоборот, с энтузиазмом!
Молодец, Громова! Это, конечно, для Барышева очень ценная,
жизненно необходимая информация. И почему она лепит одну глупость за другой?
– Я заметил. Вы… все делаете с одинаковым энтузиазмом?
– Почти…
