В Америке офицер полиции — прежде всего сотрудник
правоохранительных органов, а уж затем женщина. В Европе, где тоже
законодательством гарантированы равные права, отношение к женщине все-таки
иное. И если в северных европейских странах на предложение Дронго могли
взглянуть с удивлением, то в Италии его хорошо поняли. К тому же комиссар
Террачини не хотел рисковать своей лучшей сотрудницей. Поэтому он легко
согласился на план Дронго, заменив Луизу Фелачи молодым человеком, который
только еще учился в школе полиции. Именно его тело теперь лежало на площади.
Двадцатилетний мальчик, мечтавший стать полицейским и так весело согласившийся
заменить Луизу, стал новой жертвой маньяка. В этом никто не был виноват, кроме
самого убийцы. Но Дронго казалось, что все работники полиции смотрят теперь на
него с укором, осуждая за смерть молодого человека.
Он наклонился к погибшему еще раз. Сомнений не оставалось:
несчастный был мертв и ему уже невозможно было помочь. Только на таком близком
расстоянии было заметно, что молодой человек не совсем та самая женщина,
фотографии которой так охотно печатались в журналах несколько дней назад.
Дронго поднял голову. На него смотрела Луиза. Ее глаза были полны слез, она
понимала, что молодой человек умер из-за нее.
— Ты ждал этого результата? — жестко повторила
она.
Можно было не отвечать, просто промолчать или вообще уйти. В
таких случаях лучше ничего не говорить, ибо любой ответ вызывает однозначно
гневную реакцию. Но Дронго поднялся и нашел в себе силы ответить:
— Мы не смогли все рассчитать. Он продумал всю операцию
с точностью до секунды.
— А вы? — Она не просто расстроилась. Луиза была в
смятении и ярости одновременно. С одной стороны, труп несчастного мальчика,
который был моложе ее на целую вечность, а с другой — Дронго, сумевший настоять
на своем плане замены, подставив несчастного под удар убийцы.
— Ищите, — не мог успокоиться Модзони, —
оцепите весь город. Оставьте посты у мостов. Пусть проверяют всех туристов,
прибывших в город. Никого не выпускайте с площади. Остановить все гондолы, все
лодки, все катера.
Он кричал, отдавая указания, и запоздало понимал, что убийца
уже давно исчез с этой площади, как понимал и то, что два рванувшихся в разные
стороны молодых человека были всего лишь отвлекающим маневром для его офицеров,
чтобы сбить их с толку и дать возможность преступнику уйти незамеченным.
Дронго посмотрел Луизе в глаза.
— Мне говорили, — произнесла она,
задыхаясь, — мне рассказывали, что у тебя была напарница, которая погибла
из-за тебя. А теперь ты решил спасти меня столь недостойным способом. У этого
мальчика не было опыта. Его должны были предупредить, чтобы он не подходил к
чужим людям ближе чем на несколько метров. Вы обязаны были его
проинструктировать.
— Мы все ему сказали, — пояснил Дронго, — и
рядом с ним был Маурицио…
— Которого вы тоже подставили! — крикнула Луиза,
не слушая его объяснений.
Даббс попытался вступиться за Дронго.
— Что вы себе позволяете, офицер Фелачи? — строго
спросил он. — Неужели вы не понимаете, что мистер Дронго всего лишь хотел
спасти вас…
— Помолчите, — попросил Дронго. Он не нуждался в
защитниках. К тому же очень опасался, что Даббс не успокоится. Так и произошло.
— И насчет напарницы вы не правы, — продолжил
тот, — она погибла, защищая его, а не потому, что он ее подставил. Скорее
наоборот, все пытались подставить его, а она защитила…
— Не надо, — еще раз попросил Дронго, взяв
Вирджила Даббса за руку. Он знал, чем закончит свою речь сотрудник ФБР.
Чувствовал, как прозвучит его последняя фраза, и не хотел, чтобы эти слова были
произнесены тут, рядом с убитым…
— И она погибла, — выдернул свою руку
Даббс, — погибла, чтобы спасти Дронго. Она его любила и была…
— Все, — прервал его Дронго, — это не имеет
отношения к сегодняшнему убийству. Мы все виноваты. Погиб молодой курсант, а мы
не смогли его защитить. Я лично в этом виноват, и мне нет никаких оправданий.
Нужно просмотреть на камерах, кто к нему подходил. Нужно внимательно все
проверить.
Он намеренно говорил, обращаясь к Даббсу, чтобы не видеть
Луизы. Она слышала все, что сказал Даббс, хотя не отрываясь смотрела на Дронго.
Затем повернулась и ушла, не сказав больше ни слова…
— Характер, — покачал головой Даббс, — вместо
того, чтобы поблагодарить… Сейчас лежала бы здесь, и никто не мог бы ее спасти.
— Он все рассчитал, чтобы убить ее на наших глазах. У
этого мерзавца был идеальный расчет, — выдохнул Дронго.
Он и Даббс, поднявшись по лестнице, вернулись в штаб. В
комнате находились все три комиссара полиции: Модзони и его гости — Террачини и
Брюлей. Все трое допрашивали молодого человека, пытаясь понять синхронность
действий обоих беглецов. По приказу Модзони все улочки и мосты, прилегающие к
площади, были перекрыты. Проверяли всех пешеходов, не делая исключений ни для
кого: ни для женщин, ни для мужчин. Останавливали даже подростков, даже
священников и монахов. Четверых задержали. Но похожего на убийцу среди них не
оказалось.
Дронго вошел в комнату и, усевшись в углу, стал мрачно
наблюдать за работой Модзони и Террачини. Даббс подсел к ним, его также
интересовала личность парня, убежавшего с места происшествия. А вот Брюлей,
напротив, не проявив к нему никакого интереса, подошел к Дронго и, сев рядом с
ним, достал трубку. Они молчали, не глядя друг на друга.
— Это моя ошибка, — произнес наконец Дронго, когда
Брюлей раскурил трубку.
— Нет, — возразил тот, — это наша общая
ошибка. Мы согласились с твоим планом и приняли решение все вместе. Никто не
мог даже предположить, что он способен на такой риск. Никто не мог об этом даже
подумать… В таких случаях преступники предпочитают вообще не появляться в
городе, на его месте девяносто девять из ста убийц вообще уехали бы из страны…
— Но он остался, — напомнил Дронго, невежливо
перебив комиссара.
— Остался, — кивнул Дезире Брюлей, понимая
состояние своего молодого коллеги. — А значит, умеет все рассчитывать
лучше нас. Тебе так не кажется?
Дронго повернул голову и посмотрел на невозмутимого Брюлея.
Затем снова отвернулся и произнес сквозь сжатые зубы:
— Я его найду. Найду и убью.
— Только не так громко, — попросил Брюлей. —
Нас могут услышать наши итальянские коллеги. Им может не понравиться твое
решение.
— Вы шутите? — Дронго снова посмотрел на
комиссара.
— А что мне делать, если ты сходишь с ума? Лучше
успокойся и подумай, почему он так рискует? Почему позвонил тебе в Риме, почему
послал нам сообщение из Севильи, почему приехал в Венецию? Тебе не кажется, что
он страдает легкой формой шизофрении?
— Если бы только легкой. Вы же видели, что он делает с
женщинами. Или думаете, их опять двое? У него есть еще сообщники?
