— Приезжайте, — произнесла Лиса довольно безразлично. — Если это вам нужно.
* * *
— Интересно, — сказал Купцов, усаживаясь в «фердинанд», — что эта тетя себе думает: мне это нужно?
Петрухин ничего не ответил, начал насвистывать.
— О Господи! Дима!
— Понял… не дурак.
* * *
Лиса была напугана, но в ней, как и во всякой женщине, продолжало жить желание нравиться — Лиса была с ненавязчивым макияжем и уже взяла себя в руки, держалась достойно.
Сели в просторной кухне с большим и высоким арочным окном, с видом на Неву, на Васильевский. Ветер с залива гнал вверх по реке бесконечное стадо белых барашков. Иногда сквозь плотную облачность пробивалось солнце, падало на воду, на гранит набережных, на мост Лейтенанта Шмидта и здание Академии художеств. Барашки в солнечном луче вспыхивали белым и наводили на идиотскую мысль о рекламе стирального порошка. Потом очередное облако закрывало солнце, и пейзаж мгновенно тускнел, теряя свою яркость, но сохраняя выразительность.
— Татьяна Андреевна, — сказал Купцов, — мы понимаем, что вы оказались нынче в непростой ситуации. Мы понимаем, что наши, так сказать, визиты не доставляют вам никакого удовольствия. Что наши расспросы нудны и однообразны. Ежели все это вам в тягость, мы, разумеется, можем…
— Извините, — перебила его Татьяна. — Извините меня, я была резка излишне… это от нервов. Примите, пожалуйста, мои извинения. Мне нужна ваша помощь, господа.
— Принимаются, — сказал Купцов очень просто и естественно.
— Кофе? — спросила Лиса. Тоже очень просто и очень естественно.
— Таня, — сказал Петрухин, закурив и выпустив клуб дыма. — Таня, неужели после того, что произошло, ты по-прежнему считаешь, что у вас врагов нет?
— После того, что произошло, я так, Дима, не считаю, но…
— Что же ты замолчала? Что — «но»?
— Но я их не вижу. Я ни про кого из своих родных или близких не могу сказать: это мой враг. Не могу — и все тут.
— Этого, Татьяна, и не требуется, — сказал Купцов. — Вы просто расскажите нам о своих взаимоотношениях с тем кругом людей, с которыми вы общаетесь наиболее часто. Их ведь не так и много?
Лиса вытащила сигарету, Петрухин тут же щелкнул зажигалкой. Сигаретный дым плыл по кухне и медленно дрейфовал к раструбу вытяжки над плитой.
— Да, — сказала Лиса, — ближний круг довольно узок и ограничивается семьей и несколькими знакомыми… у вас, наверное, так же?
— Так же, — кивнул Петрухин.
— Разумеется, — сказал Купцов. «Вот только семьи у мента, как правило, нет… У нас с Петрухой точно нет».
Лиса ничего на это не ответила. Потому что две последние фразы Купцов не произнес, он только подумал… но не произнес.
— Настоящих подруг, — продолжала Лиса, — у меня мало. Можно сказать: совсем нет. Зато всяких приятельниц-стервочек — полно. Как котят, в нужнике всех не перетопишь… Вообще, профессия агента по недвижимости — очень специфическая. В ее основе лежит пресловутое «купи-продай». Но торгуем-то не пивом и не шмотками. Недвижимостью. Жильем… Почувствуйте разницу, господа менты… (Татьяна усмехнулась, затушила только что прикуренную сигарету.) Почувствуйте-таки разницу. Хороший агент не просто продает или покупает квартиру или комнату. Он вникает в обстоятельства своих клиентов… Если, разумеется, он хороший агент… А я, господа, хороший агент. Я вникаю в обстоятельства своих клиентов. И довольно часто случается так, что вольно или невольно, но знакомство вырастает из тех рамок, которые как бы предусмотрены схемой отношений «агент-клиент». Нет, я ничего не говорю о дружбе. Но приятельство — возникает… Вы улавливаете?
— Да, конечно. Ментам тоже приходится вникать в обстоятельства клиентов… Мы улавливаем.
— Я понимаю, — усмехнулась Лиса. — И вам, и нам приходится работать и с людьми, и с блядьми. Не всегда это «общение» доставляет массу светлых и радостных чувств, но… Таким образом, у агента образуется масса знакомств… Если и стоит искать врагов моих или Николая, то не в ближнем круге, а среди клиентов-приятелей. Списочек их я могу быстренько набросать. Только боюсь, что он будет не очень маленький, господа.
…"Она разбивает сердца", — тихо-тихо сказал Брюнет…
— Списочек, конечно, нужен, — согласился Купцов. — Но в первую очередь, разумеется, список ближнего круга. И только во-вторую — ваших клиентов. Посмотрим и там… хотя вы считаете, что врагов у вас нет.
— Их действительно нет.
— Явных, Татьяна Андреевна, — возразил Купцов, — явных… Но ведь почти наверняка есть скрытые. Я не могу поверить, что в результате вашей деятельности не появилось какого-то, пусть и небольшого, количества недовольных. Вы — я верю в это — отличный агент, но работа с людьми, как вы справедливо заметили, имеет свою специфику. Всегда, или почти всегда, появляются недовольные. Те, кому кажется, что их в чем-то ущемили, как-то обошли… Попробуйте вспомнить, Татьяна. Нам кажется — это важно.
Лисовец снова вытащила из пачки сигарету. Петрухин покосился на пепельницу, в которой лежала предыдущая, не выкуренная и на треть, щелкнул зажигалкой.
— Нам, в агентстве, — сказала Лиса, — тоже кажется очень важным сохранять нормальные отношения с клиентами. Мы смотрим в будущее, мы заботимся о своей репутации и стараемся избегать конфликтов…
— Удается? — скептически спросил Петрухин.
— Конечно, — ответила Лиса-. — Ни у меня, ни у Коли нет врагов среди клиентов.
— Вам можно только позавидовать, — сказал Купцов.
Лиса широко распахнула глаза.
— Мне? После того, что произошло, можно позавидовать мне? Вы что — глумитесь?
— Нет, Татьяна Андреевна, я не глумлюсь. Я даже в мыслях не имел ничего подобного, — совершенно серьезно ответил Купцов. — Позавидовать можно тому, что вы умеете находить общий язык с клиентами в столь деликатной сфере… Да и тому хотя бы, что вы целой и невредимой остались после покушения.
— Не по-детски плющит, — сказала Лиса. Что, простите?
— Не по-детски плющит. Так говорит сын одного моего знакомого хирурга.
— Что за хирург?
— Николай Николаич Науменко. Прекрасный специалист. Впрочем, он не имеет никакого отношения к нашему делу… Я не считаю, господа, что вышла из-под обстрела целой и невредимой — часть меня уже убили… Не по-детски плющит, господа, не по-детски.
Лиса на секунду прикрыла глаза… Шел ливень. Слепой Киллер в Капюшоне вышел из грозы и поднял руку с пистолетом… С неба сыпались куски грома… Тане хотелось заплакать. Она не заплакала, она открыла глаза и слабо улыбнулась Петрухину.
— Все-таки, Тань, повезло, — сказал Дмитрий. — Если бы стрелок был стоящий… ну, в общем, ты понимаешь.
— Да, конечно. Если бы стрелок был как Папа…
