Теперь проверим второй телефон. О, вот и Саша!
— Здорово, командир! — гаркнула я трубку, проходя особо крутой поворот.
— Ты зачем от нас бегаешь? — строго спросил Саша. — Ведь все равно догоним, ты это понимаешь?
— Понимаю, — весело отвечала я. — Догоните, но в то время и в том месте, где мне это будет удобно.
В трубке помолчали.
— Хорошо. Где и когда?
Все-таки командиру нельзя отказать в деловых качествах! Какой-нибудь урка стал бы вопить, что он со мной сделает, когда поймает. А этот — нет. Ничего личного, чисто деловой подход. Профи!
— Уже совсем скоро. А где — догадайся сам!
И я утопила педаль газа в пол. Курорт остался далеко позади, и машины мне теперь почти не попадались. Пару раз я обогнала какие-то развалюхи (одна оказалась нагружена капустой), да еще проехал рейсовый автобус. Дорога была пуста, и можно было позволить старенькому джипу показать, на что он еще способен.
Третий телефон давно перестал надрываться. Сбавив скорость, я посмотрела на экран. О, звонил господин мэр! Я нажала на зеленую кнопку.
— Евгения, где вас носит?! Я уже решил, что с вами что-то случилось! — заорал мне мэр прямо в ухо. Я отодвинула трубку подальше, а потом вообще включила громкую связь, чтобы освободить руки.
— Здравствуйте, Виталий Михайлович, я тоже рада вас слышать! — поприветствовала я мэра.
Он немного сбавил градус накала и уже спокойнее произнес:
— Мои люди готовы оказать вам помощь. Где вы, Евгения?
— В районе горнолыжного курорта. Еду по трассе в направлении Акатной Мазы. Это деревня на границе с соседним районом. Там расположен санаторий «Чистые ключи», госпожа Качалина находится там. Вы были правы — ее неприятностей хватило бы на пятерых.
— Вы что, оставили Ольгу Христофоровну одну, без охраны?! — возмутился мэр. — Чем вы там вообще занимаетесь, Евгения?!
— Да так. Работу свою выполняю, в меру своего скудного разумения, — ответила я. — Охрана у Качалиной есть, не волнуйтесь. Я буду на месте часа через полтора. Пусть ваши люди подъедут в «Чистые ключи» и ожидают моей команды. Команда — ракета. Красная. Ясно?
Мэр помолчал. Потом осторожно спросил:
— Скажите, Женя, вы всегда возите с собой ракетницу?
— Ничего подобного! — засмеялась я. — Просто я всегда использую то, что оказывается под рукой. В багажнике джипа, на котором я сейчас еду, есть ракетница и три ракеты, вот и все.
Я услышала распоряжения, которые Виталий Михайлович отдавал кому-то в кабинете. Потом он вернулся к телефону. Ну вот, все сделано, теперь остается только ждать. Горы остались позади, теперь шоссе пролегало по равнине. Двигатель ровно урчал, убаюкивая меня. Глаза мои начали слипаться от вида мерно убегавших назад столбов и белых, снежных, неотличимых друг от друга пейзажей по обе стороны шоссе.
— Виталий Михайлович, вы еще на связи? Слышите меня? — позвала я.
— Да-да, Женя, что случилось? — услышала я обеспокоенный голос мэра.
— Случилось, но не сегодня, а месяца два тому назад. Давайте-ка освежим в памяти: насколько близкие отношения связывали вас с семьей Качалиных?
Мэр помолчал, потом осторожно ответил:
— Ну, с Виктором мы учились в школе, с Ольгой познакомились на их свадьбе. С тех пор, как они покинули город, мы почти не общались. Так, ничего особенного. А что?
— Вы готовы ради кого-то из них нарушить закон и рискнуть своим креслом мэра?
— Вы задаете странные вопросы, Женя, — медленно произнес мэр. — Могу ли я узнать, почему?
— Вы помните дело журналиста Яворского? — Я знала, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, но куда мне было деваться…
— Яворский… это тот дурачок, пытавшийся опубликовать какой-то дикий компромат на генерала Качалина? Помню: ложь и бред от начала до конца! Не представляю, где он это выкопал? Он еще звонил мне потом и нес какую-то ахинею — что с него хватит, он, мол, готов на любые компромиссы… А что?
Так, с этим все ясно.
— И вы никогда не отдавали приказа — похитить его ребенка из детского сада или избить его самого? Или, скажем, переехать машиной его друга?
— Вы что, госпожа Охотникова, совсем рассудок потеряли?! — Голос мэра зазвучал холодно и жестко, от былого дружелюбия не осталось и следа.
— Ну что вы, Виталий Михайлович, я просто спросила. Я вовсе на вас и не думаю. Я знаю, что вы ничего этого не делали. Зато вы закрыли интернет-издание Яворского, потому что вас попросил об этом ваш друг — генерал Качалин. Но, понимаете, у журналистов, которые будут раскапывать это дело, может сложиться превратное мнение о вашей роли… они могут подумать, что, раз вы закрыли издание, значит, причастны и ко всему остальному.
— Я слушаю. — Голос мэра звучал по-деловому.
— Я полагаю, что ваш помощник, как его… Сан Саныч, немного подсуетился в этом деле. Вы ведь — не единственный знакомый генерала Качалина в нашем городе…
— Все понял. — Голос мэра донесся до меня словно бы издалека.
Так, кажется, я прошла поворот на Акатную Мазу. Пора заканчивать.
— До свиданья, Виталий Михайлович, — попрощалась я. — До встречи.
— Удачи вам, Женя! — Теперь мэр говорил гораздо сердечнее. Я нажала на «отбой». Да, удача мне не помешает… И — прямо сейчас!
Все-таки я недооценила Сашу. Ах, какой командир! До чего быстро он сориентировался на незнакомой местности! Где же это они срезали, тут и дорог-то нет…
Вереница машин вылетела мне наперерез из-за ближайшего поворота. Я крутанула руль изо всех сил, но этого оказалось недостаточно. На скользком покрытии машину занесло, старичок «Чероки» несколько мгновений балансировал на двух колесах, а потом все-таки кувыркнулся с дороги. Дважды небо и земля поменялись местами, и, наконец, джип замер, упав на крышу посреди снежной целины. Подушка безопасности не сработала.
Глава 18
Кто-то подошел и открыл дверь. Я висела вверх тормашками, намертво пристегнутая ремнем к водительскому креслу.
— Конечная станция, — сказал Саша и протянул мне руку. Я оттолкнула ее, отстегнула ремень и довольно-таки неловко приземлилась на руки. Голова моя как-то странно гудела. Я с трудом выбралась из машины и остановилась, оглядываясь.
Они все были здесь — стояли широким кругом, по колено в снегу. В своих одинаковых черных пальто они выглядели на редкость зловеще. Я покрутила головой. До самого горизонта простиралась заснеженная равнина. Ее пересекала узкая лента шоссе, абсолютно пустая. Только где-то вдалеке тихонько трусил рейсовый автобус, и окна его горели теплым желтым светом. Оказывается, короткий зимний день подходит к концу: за тучами уже догорел и погас закат, наступили ранние сумерки.
