— О времена, о нравы! — патетически воскликнула моя соседка. — Нет, я этого так не оставлю! Я сегодня же позвоню Вениамину и пристыжу его. Он ведь так дискредитирует свое имя!
— Александра Владимировна, может, не стоит этого делать? Он вас не послушает, а вы только зря разнервничаетесь. — Я попыталась выяснить, насколько серьезны намерения моей соседки.
— Это кто — Веня меня не послушает?! Милая моя, я всегда имела на Вениамина сильное влияние. — Ромашкина самодовольно ухмыльнулась. — Да будет тебе известно, что он был без памяти в меня влюблен! Но мое сердце было отдано другому, отцу Вадички… Кстати, а где это мой сын в субботу пропадает? Ах да, он же сказал, что у него неформальная встреча с поставщиком… Полиночка, помяни мои слова — уже в следующей передаче Мануйлов пробкой вылетит из проекта!
— Позвольте, но мнение одного Боровского ничего не решает, — усомнилась я.
— Как это — не решает? Он все-таки председатель жюри! Сколько я помню, рядовые члены всегда прислушивались к тому, кто старше, опытнее, мудрее, в конце концов!
Я достаточно легко настропалила Ромашкину на борьбу с субъективизмом, можно было сворачивать общение с ней. Сделать последнее было гораздо сложнее. Тетя Шура не хотела меня отпускать. Спасти меня могло только чудо, и оно произошло. Александра Владимировна совершенно неожиданно заснула, склонив голову набок. Я тихонечко встала из-за стола и на цыпочках вышла в прихожую. Когда я была уже у двери, Валентина некстати гаркнула:
— Уже уходите? Я за вами закрою.
— Полина? Ты где? — раздалось из столовой, но я все равно юркнула за дверь и только потом вспомнила про Алинкину «протеже».
Ладно, если нам удастся выкинуть из проекта Мануйлова, у Пермяковой будет больше шансов на победу.
* * *
Вскоре пришел Женька. Как всегда, с букетом цветов и коробкой конфет. Ариша, который спал и видел Крючкова своим зятем, в этот раз даже не подал ему руки для приветствия — прошел мимо, еле заметно кивнув головой, и поднялся по лестнице на второй этаж.
— Что это с твоим дедом? — спросил Крючков, когда мы уединились с ним в гостиной-кантри. — Он полон каких-то дум…
— Ты тоже заметил, да? Ариша такой отстраненный со вчерашнего вечера! Он словно «вещь в себе».
— Может, проигрался? — предположил Женька, который был в курсе дедовых увлечений.
— Говорит, что остался при своем интересе. Ладно, надоест молчать, сам расскажет. Женя, я тебя знаешь зачем позвала?
— Зачем?
— Хотела спросить: ты хорошо знаешь Ларису Константиновну Иванову?
— А какой смысл ты вкладываешь в слово «хорошо»? — насторожился Крючков.
— Прямой, без всякого подтекста.
— А я уж подумал, что ты намекаешь на какие-то отношения. Она же старше меня лет на пятнадцать.
— Так, возраст госпожи Ивановой я теперь примерно представляю. Что еще ты можешь о ней сказать?
— Она очень сильный адвокат.
— А за какие дела она берется? — поинтересовалась я.
— За самые разные. Я точно не могу сказать тебе, какой у нее критерий отбора. Во всяком случае, состоятельность клиента для нее не главное. Она защищает как бизнесменов, так и работников бюджетной сферы. Поля, может, ты как-то поконкретнее вопрос поставишь? — попросил Крючков, догадавшись, что не удовлетворил мой интерес.
— Какие у нее слабые места? — спросила я прямым текстом.
— Я назвал бы только одно — она женщина. Некоторые клиенты категорически не хотят, чтобы их защищала баба. Хотя в некоторых случаях гендерный фактор играет как раз таки на нее. Например, присяжные больше верят адвокату-женщине. В понедельник как раз начнутся первые слушания по делу Телегина…
— Это который кинул дольщиков? — уточнила я.
— А ты, я смотрю, в теме!
— Так об этом все местные СМИ твердили наперебой. Оказывается, кроме финансовой растраты ему еще и доведение до самоубийства инкриминируют…
— Да, женщина, лишившаяся жилья, устала скитаться по чужим углам и бросилась вниз с крыши недостроенной девятиэтажки, оставив предсмертную записку. Полина, а ты, случайно, не интересы обманутых дольщиков сейчас защищаешь? — поинтересовался Крючков.
— Нет.
— Точно? — переспросил он.
— А чего ты так напрягся?
— Дело в том, что дольщики как раз таки и не хотят, чтобы Телегина посадили, потому что понимают: в этом случае им очень долго придется ждать от него возмещения ущерба. — Крючков задумался на секунду-другую, затем выдал: — Поля, и все-таки мне кажется, ты выпытываешь у меня все эти подробности, чтобы развалить линию защиты, которую собирается выстроить моя коллега.
— Женя, ну и фантазии у тебя!
— Но ты ведь почему-то интересуешься Ивановой. Почему? — допытывался Женька.
— Поверь мне, совсем по другому поводу. Ты мне лучше скажи: она замужем?
— Вдова. Михаил Терентьевич, ее муж, погиб несколько лет тому назад при исполнении служебных обязанностей. Он был оперативником, — пояснил Крючков. — Сын уже взрослый. Спортом серьезно занимается, учится на политолога…
— На политолога, значит…
— Полина, у тебя такое лицо, будто политолог — это что-то неприличное.
— Наоборот, все слишком уж… комильфо. Создается такое впечатление, что Лариса Константиновна вся такая белая и пушистая. Как коврик. О таких удобно вытирать ноги. Но лично я сильно сомневаюсь, что это про Иванову. Может, она романчик какой-нибудь скандальный крутит?
— Ничего такого не слышал.
— Значит, в семье не без урода.
— Так ты под Алексея копаешь? — догадался Женька. — Что же он такое натворил?
Я немного поколебалась, потом все-таки выдала:
— По нему плачет сто тридцать первая статья Уголовного кодекса.
— Не может быть! — не поверил мне адвокат.
— Может, причем это не просто сто тридцать первая статья, а пункт два, подпункт «б», — уточнила я.
— У тебя есть доказательства? — спросил Крючков, откинувшись на спинку кресла.
— Показания двух человек, которые узнали о произошедшем непосредственно от жертвы. Это ее отец и подруга.
— Полина, ты меня удивляешь! Разве можно опираться на такие ненадежные источники? Мало ли что она им наговорила? Может, никакого изнасилования вообще не было?
— Если бы ничего не было, восемнадцатилетняя девушка не стала бы ни с того ни с сего перерезать себе вены.
— И ты, если я правильно понял, взялась наказать Лешку Иванова и того, кто был с ним?
— Тех, — уточнила я. — Их было трое.
— Я на девяносто девять процентов уверен, что это какая-то подстава. Извини. — Женька достал из кармана вибрирующий мобильник. — Алло!.. Что?.. Так, никому никаких показаний без меня не давайте! Через сорок минут я буду на месте. Нет, раньше не получится. Я сейчас за городом.
