— Зарезать, — подсказал Никоненко безмятежно.
— Я потом плохо соображал. Я камни в карман высыпал, нож забрал и ушел тихонько.
Тут он опять сел на ближайший стул, потер лицо и спросил Шаховского:
— Что теперь будет, Дмитрий Иванович?..
— Я не знаю, Боря.
— Но я же… достоин большего! Правда достоин! Чем крошки с вашего стола подбирать, статейки кропать и ждать, когда меня начальником сектора сделают! Я умный, я все могу. У Павлика папаша миллионер, а сам он из помойки! Это же несправедливо! Он без ошибок писать не умел, а музеем заведовал и на «Мерседесе» катался. У меня бы все получилось, если б не вы!.. Что вы со мной сделали?! Что со мной будет?!
— Суд будет, — сообщил Никоненко. — А покамест доказательства соберем, помолясь, камушки изымем, под протокол все запишем. Ты че, думаешь, убивать можно, а отвечать не обязательно?.. Так не бывает, парень. Вон, спроси у профессора своего про исторический процесс — все последовательно, все по правилам. Есть преступление, значит, быть и наказанию!..
Он прошагал к двери, распахнул и приказал привычно и деловито:
— Забирайте.
На это Шаховской не стал смотреть, и Никоненко не стал смотреть тоже.
…Вдвоем, профессор и полковник, вышли на университетское крыльцо и сбежали вниз. Профессор по левому полукружью ступенек, а полковник по правому. Снег шел, отвесный, плотный, и не таял. Деревья и лавочки в сквере все стояли заснеженные.
— Такие дела, — молвил Никоненко, натягивая перчатку.
— Плохая у тебя работа, полковник.
— Собачья, — согласился Никоненко. — Ты куда сейчас?
Шаховской кивнул в сторону Охотного ряда.
— Пойдем, провожу.
Некоторое время они шли молча, сторонясь толпы на Моховой.
— А кто такой Шаховской? Ну, не ты, а другой? Из Первой Думы?
— Я тебе говорил. Секретарь председателя, депутат. Очень знаковая фигура.
— Родственник?
— Нет, не родственник.
— Да ладно тебе, Дмитрий Иванович! Чай, не тридцать седьмой год! Нынче родственные связи с князьями — самое почетное дело.
— Он мне не родственник. Просто еще один Шаховской. То есть другойШаховской. Это… — Дмитрий Иванович помахал рукой неопределенно и поддернул на плече ремень портфеля, который все норовил съехать. — Это согласование времен, понимаешь?
— Не, не понимаю.
— Я и сам не очень понимаю. Но время сделало петлю. Они жили там и тогда, а мы здесь и сейчас. Иногда мне кажется, что они — и есть мы.
Никоненко подумал.
— Ну, ты загнул.
— Да, да, непонятно. Мне тоже не очень понятно!.. Они старались работать, и мы стараемся. Они старались улучшить жизнь, и мы стараемся. Они преодолевали трудности и сдавали экзамены, и мы тоже. У них не получалось, у нас не получается. Иногда получается.
— Редко, — уточнил Никоненко.
— Редко, — согласился Шаховской. — У нас все еще есть шанс что-то исправить. Он у нас есть, потому что были они, и мы знаем, что именно у них не получилось.
— Да ну тебя, Дмитрий Иванович! Ты меня запутал совсем!
— У меня настроение плохое.
— Я понимаю. Ученик, и такую фигню отчебучил!
Шаховской посмотрел на часы, он опаздывал просто по-свински.
— Мне нужно бежать, Игорь. Да, и я женюсь на Варваре.
— Иди ты!..
— Она согласилась, родители тоже, — скороговоркой закончил Дмитрий Иванович. — Ты тоже лучше соглашайся, чтоб не портить картину.
— Как, и отец ее в курсе?!
Шаховской кивнул.
— Он же генерал, его все управление до смерти боится!
Профессор пожал плечами.
— Смотри, а ты прыткий какой, Дмитрий Иванович!
Шаховской махнул рукой.
В бюро пропусков он долго возился с паспортом, списками, предоставлял собственную физиономию для сличения ее с физиономией на фотографии, извлекал из карманов ключи, рассеянно вспоминая, где может быть его машина, ждал, когда портфель торжественно проедет через просвечивающий аппарат, ловил его, все как обычно.
— Ба! — сказал над ухом знакомый насмешливый голос Ворошилова. — Опаздываете, профессор?.. Ну, раз опаздываете, значит, все хорошо. Вот если бы вы хоть раз не опоздали, я бы подумал, что время пошло вспять, солнце взошло на Западе и Колумб вскоре приплывет открывать Россию.
— Бог с ним, с Колумбом, Петр Валерианович.
— Вы думаете?
Двери лифта распахнулись, они вошли в кабину.
— Что-то у вас лицо не радостное, Дмитрий Иванович.
— День сегодня трудный.
— Трудный, — согласился Ворошилов серьезно. — Вообще, нам бы не опаздывать. Конец года, работы полно, неясностей много!..
— В этой вашей Думе, — от души сказал Шаховской, — всегда работы полно. И неясностей много. Так с девятьсот шестого года повелось.
…И тут у него зазвонил телефон, как всегда в самый неподходящий момент.
— Дим, — озабоченно сказала в трубке Варвара, — Никоненко просил передать, что из Питера коллеги будут звонить. Им нужна консультация по Таврическому дворцу, где твоя Первая Дума заседала. Подробностей я никаких не знаю. Поедем в Питер, Димка?.. Ты мне покажешь, где все начиналось!.. Это так интересно.
— Конечно, поедем, — ответил Шаховской. — Видишь, как хорошо, что ты согласилась за меня выйти замуж!
Ворошилов сделал страшные глаза, улыбнулся и пошел вперед.
Список используемой литературы:
1. «Думы Таврического дворца», А. Алешкин, А. Калмыков;
2. «Перводумцы», под редакцией А. Кара-Мурзы;
3. «Воспоминания. То, чего больше не будет», А. Тыркова-Вильямс;
4. «Из моего прошлого», В. Н. Коковцов;
5. «Воспоминания: из бумаг С. Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской империи», под редакцией А. Лихоманова;
6. «Белая империя», И. Солоневич;
7. «Законодательная и исполнительная власть в России (1906–1914)», К. Соловьев;
8. «Государственная Дума Российской империи 1906–1917», А. Смирнов;
9. «Законотворчество думских фракций 1906–1917», под редакцией П. Пожигайло;
10. «Первый спикер», Д. Аронов;
11. «Как большевики захватили власть», С. Мельгунов;
12. «Избранные выступления депутатов Государственной Думы с 1906 года», под редакцией В. Садовничего;
13. «Николай Алексеевич Хомяков», К. Могилевский, К. Соловьев;
