– Не отвечай никому.
– Ладно, – неконфликтно согласилась я, поглядывая на вновь оживший сотовый.
– Костя! – закричал из коридора женский голос. – Иди сюда скорей!
– Стой тут, не уходи, – распорядился Лапушка и, сунув мне мой мобильник, понесся на зов.
Я дождалась, пока грузная фигура скроется из вида, и пулей вылетела на улицу.
Глава 18
Ночью меня разбудил странный звук. Я села на кровати и прислушалась. Если бы моя квартира находилась в многоэтажном доме, я могла бы подумать, что один из соседей, забыв посмотреть на часы, включил некий строительный инструмент, помесь циркулярной пилы и машины, забивающей сваи. Но в здании живем только я и немногочисленная семья Несси. А шум доносится из коридора. Надо посмотреть, что там происходит…
Я нажала на выключатель, ночник вспыхнул мягким светом, хотела надеть тапочки, пошарила босой ногой по полу, ничего не обнаружила, наклонилась и – взвизгнула. На паркете, неподалеку от тумбочки, сидели три мыши и с любопытством смотрели на меня круглыми черными глазками. Услышав мой визг, троица шмыгнула за кресло.
Ноги сами понесли меня в спальню к Егору. Но я не успела разбудить Бочкина, потому что, пробегая мимо входной двери, услышала деликатный стук и тихий голос Несси:
– Тяпонька, спишь? Если нет, впусти, пожалуйста.
Войдя в холл, Агнесса поинтересовалась:
– У тебя суарэ? Бога ради, не компранэ[12]
12 Суарэ – вечеринка. Не компранэ – не пойми – вроде французский язык.
[Закрыть] меня так, что я хочу напомнить о времени. Задаю вопрос из любопытства. Что ты отмечаешь?
– Я мирно спала, пока меня не разбудил грохот, – ответила я. – Сначала подумала, что у вас ремонт начался.
– О майн готт! Никогда не затею переделку жилплощади, – пообещала Несси. – А почему ты такая красная?
– В спальне мыши! – пискнула я. – Целых три штуки! Сидели, смеялись!
Бабушка Базиля поправила накинутую на плечи шаль.
– Дас ист инпосибел![13]
13 Дас ист инпосибел – это невозможно – смесь немецкого и английского.
[Закрыть] Последние грызуны покинули особняк во время строительства ветки метро. Это произошло, дай бог памяти, э… в середине тридцатых прошлого века… Или шестидесятых? Тебе показалось, здесь мышек нет.
– Они ушли, но пару минут назад противно хихикали. Без звука, просто рты открывали, – возразила я.
– Тебе привиделось, – стояла на своем Агнесса. – И откуда грохот? А-а-а, ты забыла выключить циклевальную машину.
Я задрожала от холода.
– Откуда она у меня? Можете везде посмотреть, ничего не найдете.
– Ну, если ты разрешаешь, я пробегусь по апартаментам, – торжественно произнесла пожилая дама. – Стоп! Сообразила! В гостевой комнате слишком громко работает телевизор.
– И демонстрирует передачу с лесопилки? – хихикнула я, распахивая дверь. – Егор! Что происходит?
– Хр-рр-дррр-гррр, – донеслось изнутри комнаты, – брр… а-а-а… фр-р…
Мы с Несси подскочили к кровати.
– Что с ним? – испугалась я. – Заболел? Он издает нечеловеческие звуки.
– Нет, деточка, твой жених шнаршен, – объявила Агнесса Эдуардовна.
– Простите, не поняла, – пробормотала я.
– Ну, шнаршен, – повторила Несси, – э… э… Как же этот глагол звучит по-русски? Вспомнила – храпит.
Оглушительный грохот снова ударил по ушам.
– Маловероятно, – ошарашенно заспорила я. – Человек не способен издавать такие рулады.
Несси склонила голову к плечу.
– Долгие годы жизни с мужем сделали из меня первоклассного борца с храпунами. Надо посвистеть, и концерт финиширует. Поверь, способ простой, но действует безотказно.
Мы с ней вдвоем стали заливаться соловьями. Минут через пять я поняла бесперспективность этого занятия.
– Может, вспомните что-нибудь еще?
– Знаю чудесный рецепт, – оживилась Несси. – У тебя найдется чеснок?
– Нет, терпеть его не могу, – ответила я. – У меня только репчатый лук на кухне.
– Прекрасно, он подойдет, – сказала соседка. – Порулили на кюще, сейчас приготовим антихраповые капли. Дай сообразить, что там в их составе? Ну не стой денкмален[14]
14 Кюще – кухня. Денкмален – памятник. Исковерканный немецкий.
[Закрыть], шевелись!
Очутившись у разделочного столика, Агнесса Эдуардовна принялась командовать:
– Очисти одну головку, натри ее на терке, отожми сок.
Я старательно выполнила указание и, заливаясь слезами, прокашляла:
– Готово.
– Дорогая, у тебя тараканы! – воскликнула пенсионерка.
– Не может быть, – возразила я. – Ни одного до сих пор не видела.
Агнесса показала пальцем на плиту.
– Вон же они! Какие наглецы, не убегают, сидят смирно.
Я начала промывать слезящиеся глаза холодной водой, желая посмотреть на сидящих насекомых. Наверное, забавное зрелище. До сих пор я считала, что прусаки могут лишь бегать.
– Крупные такие, – описывала тем временем незваных гостей Несси, – и почему-то серые. Да, на животных тоже влияет научно-технический прогресс. Вот Марта десять лет назад отличалась яркой густой шерстью, а как только Николя провел в дом Интернет, собака начала седеть.
Я схватила кусок бумажного полотенца и принялась промокать лицо. Бесполезно внушать Агнессе Эдуардовне, что Марта потихоньку стареет, Всемирная паутина не виновата в изменении цвета шерсти псинки.
– Ишь ты, какие усатые! – восхитилась Несси. – Наверное, гималайские. Вчера по телику о таких…
– Это мыши! – взвизгнула я и швырнула в охамевших грызунов упаковку салфеток.
– Вполне симпатичные, – резюмировала бабушка Базиля. – И не приставучие – сразу ушли.
– Надеюсь, они больше не появятся, – содрогнулась я. – Луковый сок готов, что дальше? Давайте побыстрее приготовим капли, боюсь, стекла вылетят от храпа.
Несси призадумалась.
– Давненько капли в последний раз готовила. Но, помню, эффект был потрясающий. Проблема с бессонницей из-за ночного гвалта, исходящего от супруга, у меня решилась раз и навсегда. Одну пипеточку в нос Ивану Николаевичу напустила – и, вуаля, больше он по ночам не шнаршен. Лук, лук… А! Малая толика молотого перца. Думаю, столовой ложки хватит. Насыпай и размешивай. Молодец. Теперь тридцать капель валерьяны.
