— Или грохнули его. В наше время это легко. Вот и думай тут. То ли сидеть и не рыпаться, то ли за дело браться. А то и нас… Ты думаешь, никому не интересно, сколько мы «рыжья» прикроили? Хаза недешево обошлась, а может, у нас еще есть. Он все добрые, пока есть чем поделиться, а потом?
Антон услышал шаги на лестнице и поспешно стал вытягивать свои часы из канала в стене. Очень интересно было бы еще послушать, но рисковать не стоило. Теперь было о чем подумать на досуге. И говорили ведь про Иванова: «полкан», «его бабу завалили». Пусть Быков эту запись послушает, свое мнение составит.
Вставив осколок кирпича на место и смотав провод, Антон прислушался. Оказалось, что кто-то из охранников вернулся к себе в комнату из душа. Наверное, Макс-маленький в спортзал опять ходил.
Шило не подвел, и в субботу вечером он подтвердил свое обещание.
— Какой базар, Антоха! Я сказал! По утряне я тебя захвачу на тачке и заброшу. Ты только не ужирайся там да в дела никакие не встревай. А вечерком встретимся, заберу тебя назад. У тебя баба-то есть?
— А что?
— Ты не болтай там про дела наши. А то ведь бабы любят спрашивать, кто ты, чего ты? Любопытные они.
— Это да, — солидно кивнул Антон. — В бабах ты разбираешься.
Глава 6
К дому, где жила Татьяна, Антон подошел со сложным чувством. Стоит ли поддерживать с ней отношения, стоит ли давать девушке повод надеяться на то, чего быть не может? Не проще ли, хоть и во вред работе, но оставить ее в покое? Может быть. Но еще Антон чувствовал, что для девушки он значит гораздо больше, чем могло показаться. Она в него не просто влюблена, или ей кажется, что влюблена, для нее Антон как залог ее будущего, как знак, что она порвала с прошлым, что она победит в борьбе с наркоманией, что она вообще выживет. Да, за ней приглядывает Быков, да, ее не позволят больше втянуть в занятие проституцией, но…
Ничего, подумал Антон, просто ей сейчас плохо, у нее сложный период. А когда ей станет лучше, когда прошлое немного отпустит, тогда девушка взглянет на мир другими глазами. Тогда она увидит, что в мире есть много других красивых и просто хороших мужчин, что в мире все еще светит солнце, улыбаются люди, смеются дети. Что мир — это не сутенеры и пьяные похотливые клиенты, что мир — это… МИР!
Он решительно поднялся по ступеням и постучал в дверь.
— А я все думаю, чего это к ней парни не ходят? — послышался за спиной дребезжащий голос.
Антон обернулся и увидел приятную чистенькую старушку в темном платье под горло и цветастом светлом фартуке. Старушка, изогнувшись вбок, с трудом несла ведро с водой. Воспитание подтолкнуло сбежать со ступеней и подхватить ведро.
— Здравствуйте, я друг Татьяны, давно ее знаю. Вы не скажете, она сейчас дома?
— Ну, затараторил, — усмехнулась старая женщина. — Дома, дома. С вечера еще, как со смены пришла, так в комнате порядок наводит. Не дружка ли ждет девонька?
— Да я… — начал было Антон.
— Ты, ты, — укоризненно перебила старушка. — Ты не забижай девушку. Если не врешь, что давно знаешь, так понимать должен, что не сложилась у нее жизнь-то, пожалеть ее надо бы.
Неизвестно, что бы еще наговорила старушка, но тут в дверях показалась улыбающаяся Татьяна. Она защебетала, что еще вчера почувствовала, что Антон должен прийти, что ей так показалось и что, наверное, они родственные души, раз она его так чувствует.
Антон поставил ведро в сенях на лавку, смущенно оглянулся на хозяйку и позволил увлечь себя в комнату.
— Вижу, что у тебя все хорошо, — начал он, когда Татьяна закрыла дверь, и тут же пришлось замолчать.
Девушка с ходу прыгнула ему на шею и прижалась щекой к его щеке, шумно дыша в ухо. Он чувствовал ее мягкую грудь, плоский живот, бедра, чувствовал, как колотится ее сердечко, ощущал запах ее вымытых волос, тела. На какой-то миг ему показалось, что ничего страшного не будет, если он… она ведь сама…
Усилием воли он отогнал эти мысли и попробовал настроиться на отношения брат-сестра. Погладив девушку по голове, он отодвинул ее от себя и в целях безопасности сел на табурет у стола.
— Хорошо у тебя тут, — осматриваясь в чисто прибранной комнате, сказал он. — Все по-деревенски, по-простому. И занавесочки, и скатерть, и салфеточки. Как в детстве.
Татьяна с жалобным видом покрутилась возле него, наверняка решая, что будет, если она попытается усесться Антону на колени. Кажется, она взяла себя в руки и отказалась от этой идеи. Она забралась с ногами на второй табурет и ограничилась тем, что взяла Антона за руку.
— Ты чего так долго не приходил?
— Дела, — коротко ответил Антон, глядя в ее большие глаза. — Ты лучше о себе расскажи. Как на заводе, как самочувствие?
— На заводе хорошо. Там дядька хороший, который начальник участка. Все дочкой зовет и конфетками угощает. Такой смешной… но добрый. И на рабочих покрикивает, чтобы меня не донимали, не приставали. А так… нормально все. Приступы почти прошли. Тут тетка одна стала заходить. Она врачиха…
— Врач, — поправил девушку Антон.
— Че?
— Не «че», а «что», — строго сказал он. — Не «врачиха», а «врач».
— Ой, Антон! Не будь занудой. Так прикольно говорить, так все говорят!
— Танюша, — Антон стиснул пальцы руки девушки и посмотрел ей в глаза. — Не надо жить как все, не надо говорить как все. Надо быть собой, индивидуальностью, надо жить и говорить так, чтобы другие копировали тебя, оглядывались на тебя, советовались с тобой. Появится на свете парень, которому ты понравишься, будет он выбирать между тобой и еще кем-то и не найдет, чем же ты лучше.
— А мне не нужен тот, который выбирает, мне нужен тот, кому я нужна такая, какая есть.
— Ладно, не будем пока об этом, — вздохнул Антон. — Потом поговорим…
— Правда? — оживилась Татьяна. — Ты будешь ко мне приходить еще? Не бросишь?
— Конечно, буду! Давай, отвечай, — Антон сделал серьезное лицо, — ты за эти дни никого не видела из старых знакомых?
— Да вроде нет. А что случилось?
— Ничего не случилось. И я хочу, чтобы и впредь ничего не случалось. Посмотри на это фото, Таня, — Антон достал из кармана куртки несколько фотографий полковника Иванова, которые захватил сегодня из своей квартиры. — Ты знаешь этого человека, видела когда-нибудь?
— О, он же полицейский. А кто это?
— Ты смотри, смотри. Не важно, что он в форме, ты на лицо смотри, все фотографии посмотри. Вот он есть и без формы.
— Не, не знаю.
— Может, хоть мельком видела, случайно, один раз, может, приходил куда-то к вам и тебе его мельком показали, как…
— То-очно! — выпалила Татьяна. — Приходил. Я тогда еще только приехала… ну, только еще начала работать. Так и было. На нас участковый наехал, новенький, начальство его приехало, а потом этот приехал, но не в форме, а в обычной одежде. Мне тогда сказали, что этот все сейчас уладит и от полиции отмажет. Я его так бы не узнала, а вот ты сказал… И еще он глаз щурил вот так, как на этой фотографии. Щурит, как будто говорит, что ты мне не ровня, что я тебя, если захочу, то затопчу. Пренебрежительно так щурится.
