— А можно узнать, что он такого сделал? — поинтересовался Антон.
— А ты не знаешь? — уперся взглядом в Антона Леон.
Он смотрел так с минуту, пытаясь просверлить взглядом и добраться до самых потаенных мыслей. Потом, видимо, так ни до чего и не добравшись, снова перевел взгляд на Агента.
— Это Иуда. Он продал меня другому Иуде, — выставив палец вперед, обвинял Леон, демонстрируя не слишком глубокие познания в области библейских сюжетов. — Тот тоже был другом и тоже захотел лапу наложить на все. Теперь понял?
— Не очень, — покачал головой Антон. — Я вообще в ваших делах профан, и меня никто за это время не просветил. Слишком много таинственности. Но, судя по тому, сколько стоит твой костюм, Леон, и на какой машине ты ездишь, я могу предположить, что у вас есть какой-то совместный бизнес. И тебя решили кинуть этот и тот, другой, чьего имени ты не назвал. Как-то так!
— Давай, — сделал Леон знак одному из парней у стены. — Пусть он теперь мне все повторит.
Парень взял с пола пузырек, открыл и стал смачивать кусок ваты. По дому распространился едкий запах нашатыря. Агент после нескольких попыток привести его в чувство закрутил головой, ударившись затылком о стену. Он замычал и открыл глаза.
— Рассказывай Леону, — тихо приказал парень, — он приехал, хочет от тебя услышать. Говори давай!
— Леон, — хрипло простонал Агент и посмотрел вымученно на бывшего друга. — Прости, я не хотел. Черт попутал, бабки проклятые глаза замутили. Прости, Леон… все для тебя сделаю…
— Ты уже сделал. Ты предал меня! Рассказывай, это Иванов, это сука ментовская все сотворила?
— Да, он… падла. Он угрожал мне, я испугался, Леон. Ты же знаешь, что у меня…
— По делу говори, — ткнул Агента в ребро парень.
— Иванов, сука, полкан! — затараторил Агент. — Он из меня вытянул все про коттедж, он своих людей отправил. Это он заставил Шило ссучиться и предать тебя. Он хочет все под себя подмять, отомстить тебе.
— За что? — изумился Леон, и Антон на миг ему поверил. — Отомстить мне?
— За жену. Он думает, что ты его жену убил, что ты киллера послал.
— И он решил ответить тем же, он и в «Олимпии» наших пацанов положил, его человек?
— Не знаю, Леон, — простонал Агент, — правда, не знаю. Он мне ничего не говорил, он запугал меня, слабый я, ты же знаешь…
Многое стало становиться на свои места для Антона. Он слушал эти сбивчивые признания, вопросы и новые ответы и теперь многое понимал из того, что происходило в этой банке с пауками. То, что они всегда готовы сожрать друг друга, особой новостью не было. А вот нюансы этого процесса взаимного уничтожения были интересны. И вопрос вырвался у Антона почти машинально.
— Он знает, где Иванова искать. Должен знать.
— Что-что? — повернулся к Антону Леон. — Ты знаком с Ивановым?
— Знать не знаю, — сморщился Антон в злобной усмешке. — Только ты забыл, Леон, что я там был, в этом твоем коттедже, когда люди этого твоего Иванова наших ребят положили. И Шилу, если он правда ссучился, мне бы тоже хотелось за хобот потискать, пару вопросов задать. Я-то чудом живым остался, а чуда могло и не произойти. Так что счет у меня личный.
— Ну, ладно, — скептически улыбаясь, ответил Леон, — я дам тебе шанс душу потешить. Обозлился, говоришь? Дай ему ствол, Перец.
Антон не успел опомниться, как перед его лицом появился старенький, истертый до светлого металла «макаров». Перец нетерпеливо покачал оружие перед носом Антона.
— А про Иванова? — спросил Антон, принимая пистолет и взвешивая его в руке. Судя по весу, магазин был полон.
— Он уже все рассказал, — равнодушно сказал Леон. — Это он первым делом рассказал, я просто хотел, чтобы ты послушал. И понял, что у нас делают с отступниками. Я ведь тебе еще не верю, Антоха. А если я человеку не верю, то я возле себя его не держу. Я или поверить ему должен, или удалить от себя подальше. Лучше куда? Правильно, в землю. Вот и делай выводы, заслуживай доверие. Кончай этого!
Буря эмоций пронеслась в сознании Антона. С одной стороны, кто перед ним? Криминальный элемент, бандит, преступник, по которому колония плачет, а может, и очень большие сроки, судя по крохам сведений, которыми обладал Антон. Может, и пожизненное ему светит…
Но была и другая сторона медали. Это Антону вбили в голову за время учебы основательно: человек виновен только тогда, когда это решит суд. Вот одна и единственная инстанция, которая имеет право определять меру вины и меру наказания. Выносить приговоры. Пока суд не вынес своего решения — человек считается невиновным. Но Антон ведь был уверен, что Агент виновен! Но он был и офицером полиции, он стоял на страже закона и не мог сам жонглировать им, как циркач. И убийство, если не совершено в целях самообороны… Это не война, это мирная жизнь, и здесь существует закон.
А операция? Откажись Антон стрелять, и все насмарку: все усилия, жертвы и риски. Может, в интересах операции он может переступить закон, в интересах десятков и сотен людей, которые уже пострадали и могут пострадать от этого типа. Он же их защищает, он же собой рискует, это же благое дело… Черт! Не могу я убить, права не имею, иначе какой же я полицейский! И сослаться на неумение не могу, потому что видел Леон меня на песчаной арене…
И опять спасла интуиция. Что-то подсказывало Антону, что не все тут так просто, что есть какой-то подвох. Он снял пистолет с предохранителя, передернул затвор и, все еще сомневаясь, услышал, как с металлическим звуком звякнул затвор, загоняя патрон в патронник. Он поднял оружие, чуть помедлил и сместил ствол правее головы Агента… Прости меня, мама, прости меня, Быков, простите все, если что не так…
Пистолет отреагировал на нажатие на спусковой крючок звонким щелчком, и не более. Антон с откровенным изумлением уставился на оружие. Он не успел даже облегчения почувствовать, как рука Перца отобрала у него пистолет. Теперь было время с изумлением и разыгранным негодованием уставиться на самого Леона.
— Ладно, ладно! — криво усмехаясь, отозвался Леон. — Че бачишь? Ишь, бельма выкатил. Ты, в натуре, решил, что я тебе волыну, полную маслин, доверю? Кто ты есть, Антоха? Ты докажи мне масть свою, потом я к тебе спиной повернусь. Значит, так, Перец, берешь его в свою бригаду. Смотри, доверяй, проверяй, можешь наизнанку вывернуть, можешь под микроскопом смотреть. Мне он нравится, но это пока… Потом может и разонравиться. Больно ты темный, Антоха, хотя волос у тебя и светлый. Но мы с этим разберемся. И тогда висеть тебе на этой вот стене. Ты меня понял, Антоха? Беру я тебя пока «танкистом»
[8]
, а там посмотрим!
