Жанна не совсем понимала, как можно отдыхать в одиночку,
будучи замужем и имея детей. Ей казалось нормальным отправиться с мужем и двумя
детьми, чтобы отдохнуть всем вместе. Своими сомнениями она поделилась с
подругой. Но Алевтина только рассмеялась.
— Это называется отдых, — напомнила она, —
отдых от моей нудной работы, от моей семьи, от всех забот. Я имею право, хотя
работаю только в статистическом управлении, а не старшим следователем, как ты.
Вместе с семьей я не могу полностью расслабиться. Вот выйдешь замуж, родишь
детей и сразу начнешь меня понимать. Будешь использовать любую возможность,
чтобы выскочить из дома хотя бы на один день.
Жанна не стала спорить. В Бодруме их привезли в отель, в
котором был заказан двухместный номер. Уже в холле отеля их приветствовал
портье на хорошем русском языке. Все программы и предложения тоже были на
русском. Жанна решила сразу их перечитать, но тут Алевтина толкнула ее в бок.
— Посмотри, — зашептала она, — посмотри, кто
здесь отдыхает.
Мимо них прошел известный российский художник Никас
Сафронов, который, очевидно, жил в этом отеле.
— Мне он не нравится, — ответила Жанна, снова
опуская голову.
— Ты с ума сошла! — возмутилась Алевтина. —
Это сегодня один из самых известных художников в Москве. И еще говорят, что он
большой ценитель женского общества. Как можно говорить о человеке, когда ты его
совсем не знаешь!
— Я не имела в виду его лично. Мне не нравится его
стиль живописи. Такой современный лубок.
— Много ты понимаешь. Это ты у нас современный лубок. И
совсем несовременная женщина. Ты хотя бы сейчас поняла, куда именно я тебя
привезла? Здесь у тебя будет столько мужиков, сколько ты захочешь. Только
шевельни пальцем.
— Не хочу я ничем шевелить, — равнодушно ответила
Жанна, — пойдем смотреть наш номер.
Номер оказался светлым и просторным, с видом на море.
Алевтина вышла на балкон, радостно разводя руки в стороны.
— Свобода, — выдохнула она, — свобода и
отдых.
Жанна вышла следом.
— Ты ведешь себя как маленькая девочка, —
упрекнула она подругу, — а тебе уже тридцать восемь.
— Тридцать семь. Я твоя ровесница, — поправила ее
Алевтина.
— Тридцать восемь, — упрямо возразила
Жанна, — ты на год меня старше. Я пошла в школу с шести лет.
— Твое правдолюбие тебя погубит, — улыбнулась
Алевтина. В этот первый день ничто не могло испортить ее настроения. Впереди
были две недели долгожданного отдыха.
— Выбирай себе кровать и давай быстрее переодеваться.
Пойдем искупаемся в море, пока еще светло, — предложила Алевтина.
— Прямо сейчас?
— Конечно. А чего ждать, — Алевтина начала
стаскивать с себя платье, еще стоя на балконе.
Когда они надели купальные костюмы, Алевтина прыснула от
смеха.
— Что у тебя за купальник? — изумилась она. —
Такие закрытые купальники носили лет тридцать назад. Кто сейчас ходит в таких
костюмах на пляж?
— Нормальный купальник. Я купила его в прошлом году в
Харькове, — пожала плечами Жанна.
На самой Алевтине был купальный костюм, который только
условно можно было назвать купальником. Это были скорее две тонкие полоски.
Внизу и наверху.
— Сейчас в Европе уже все загорают топлес, вообще без
верхней части, — пояснила Алевтина, — а ты как монашка.
— Здесь не Европа, — мрачно ответила Жанна,
понимавшая, что ее подруга права, — здесь мусульманская страна. И мы в
Азии.
— Пошли, — скорбно вздохнула Алевтина, —
сейчас увидишь, какая здесь Азия. Заодно посмотришь и на купальные костюмы.
Ничего страшного. У меня с собой их три. Один я могу отдать тебе.
Жанна усмехнулась. Ее подруга была слишком хорошего мнения о
своей фигуре. Алевтина весила далеко за шестьдесят, и ее крупные формы выдавали
в ней ее возраст. Жанна весила килограммов на пятнадцать меньше, и ей никак не
могли подойти купальные костюмы школьной подруги. Они бы просто свалились с ее
тела.
Вдвоем они отправились на пляж. Жанна вынуждена была
признать, что ее подруга была права. Повсюду говорили по-русски и по-немецки.
Было много гостей из республик бывшего Советского Союза. Женщины щеголяли в еще
более откровенных купальниках, чем даже пляжный костюм ее подруги. Но одна
появилась на пляже, одетая весьма странно. На ней были брюки, заправленные в
какие-то тапочки, сверху длинное платье с рукавами, надетый на голову капюшон,
связанный с платьем. Женщина оглянулась по сторонам и пошла в море купаться.
— Кто это? — удивилась Жанна. — Почему в
таком виде?
— Ты должна была приехать с ней, — рассмеялась
Алевтина, — это женщина из Ирана. Она купается только в таком виде.
— У каждой культуры свои порядки и свои
традиции, — отвернулась Жанна.
Через полчаса они возвращались обратно в свой корпус.
Впереди показались двое мужчин.
— Посмотри, — толкнула ее в бок Алевтина, —
это, наверное, наши. Или из России.
— Нет, — уверенно ответила Жанна, — это
иностранцы.
Мужчины поравнялись с ними. Они держались за руки и
улыбались друг другу. На повороте они остановились и поцеловались.
— Только этого не хватало, — вздохнула
Алевтина, — не понимаю я этих любителей однополой любви. Вокруг столько
красивых женщин…
— Это тоже новые нравы, — усмехнулась Жанна.
— Подожди. А как ты узнала, что они гомосексуалисты?
— Я этого не знала. Я сказала, что они иностранцы.
— Ну хорошо, иностранцы. Как ты узнала, что они
иностранцы? Они же были в одних плавках.
— Я же следователь, — пояснила Жанна, —
значит, должна обращать внимание на некоторые детали.
— Они были в плавках, — продолжала настаивать
Алевтина. — Какие детали?
— Ты разве сама не заметила? Все наши приехавшие
туристы ходили сегодня на пляже в узких, обтягивающих треугольных плавках, из
которых выпирают все их достоинства. А все иностранные мужчины были в длинных плавках,
напоминающих удлиненные шорты до колен. Сразу бросается в глаза разница.
— Я даже не обращала внимания, — расхохоталась
Алевтина, — ну ты настоящий следователь. Такая глазастая.
Они даже не могли предполагать, что именно произойдет на
этом курорте и какие приключения ждут их впереди…
Глава 2
На этот раз Дронго пригласил в Турцию давний знакомый, у
которого была вилла рядом с Бодрумом. Могрул Сагиров, которого все называли
Моби, долгие годы работал экспертом Международного комитета ООН в Швейцарии.
Согласно его статусу, у него был международный паспорт. В Москве его знали как
одного из основателей Сигарного клуба, расположенного недалеко от Кремля. Моби
был человеком достаточно интересным, увлекающимся. Он загорелся идеей
восстановить виллу семьи Нобелей в Баку, где они проживали до революции.
Немногие люди в мире знали, что основное состояние Нобелей, сделавших себе
первоначальный капитал на динамите и взрывчатых веществах, принесла бакинская
нефть, которую они успешно добывали вместе с Ротшильдами и Рокфеллерами еще в
конце девятнадцатого века.
