— Все нормально? — усмехнулся он. — Кадры
получились хорошие?
— Классные, — без тени улыбки кивнул Павел.
— Я старался, — с гордостью заявил Фанилин.
Пропустив его слова мимо ушей, Павлик обратился к водителю, который вез Мару с
Егором.
— Санек, расплатись с ним.
— Не нужно, — великодушно ответил Фанилин. —
Вы мне и так хорошо заплатили.
— Нет, — быстро заметил Павел, — ты еще не
все получил.
Что-то не понравилось Егору в тоне Чертежника. Он резко
обернулся и увидел направленный на него пистолет с надетым глушителем. Он даже
не успел вскрикнуть — убийца выстрелил. Раз, другой, третий. Фанилин сполз на
землю рядом с машиной. Он так и не понял, что с бандитами договариваться
нельзя.
— Поехали, — небрежно бросил Павлик, поднимая
стекло.
Первый водитель подошел к убитому, пнул ногой, сделал
контрольный выстрел в лицо. Тело даже не дернулось. Несчастный был мертв.
Водитель бросил пистолет на землю и быстро залез на переднее сиденье.
— Деньги, — напомнил Павлик, — обыщите этого
кретина. Может, у него остались наши баксы. И бросьте тело в канализацию.
Москва. 10 мая
В семь часов вечера Дронго послал машину за матерью и
дочерью Эдгара Вейдеманиса. Он перенес постельные принадлежности в библиотеку,
предоставив спальню в распоряжение гостей. В его большой четырехкомнатной
квартире были еще гостиная и кабинет, но близких друзей он принимал в
библиотеке. Девушка выглядела печальной и какой-то настороженной. Глаза
покраснели от слез. Дронго не очень-то надеялся на сотрудников ФСБ, хотя
наблюдение было круглосуточным. Больше доверял собственной металлической двери,
решеткам на окнах и стальным жалюзи, изготовленным по специальному заказу в
Германии.
Его квартира представляла своего рода мини-крепость со
встроенными системами наблюдения и прослушивания, установленными даже в кабине
лифта, который обслуживал дом. В кабинете находились подключенные к Интернету
компьютеры, а также ноутбуки, факс, лазерный принтер, ксероксы. Все это
помогало ему в работе, сложной и опасной. В то же время, в отличие от большинства
людей, для которых Интернет стал своего рода развлечением, Дронго относился к
нему равнодушно.
Его интересовали только определенные статьи или конкретная
информация, которую можно было найти в Интернете. Он был немного старомоден и
отдавал предпочтение книгам. В то же время его поражала сама система Интернет,
связавшая людей в разных точках земного шара. Интернет оказался тем связующим
звеном, которое было необходимо для единения человечества. И такому общению не
могли помешать ни границы, ни суровые запреты диктаторов. Человечество
превращалось в одну большую семью, порождая не только глобальные проблемы, но и
глобальные связи.
Он отвел женщин в спальню, показал, где ванная. Мать Эдгара
чувствовала себя неловко, ей не хотелось доставлять хлопоты хозяину, и она без
конца извинялась.
— Поймите, — тихо сказал Дронго, — Эдгар
отправил вас в Витебск, чтобы уберечь от возможных преследований. В Москве они
тоже не исключены, и вы не должны без надобности выходить из квартиры. По
крайней мере до тех пор, пока не будет сделана операция, в общем, два дня.
Поэтому не надо извиняться. Я поступил так, как поступил бы на моем месте ваш
сын.
Он ушел к себе в кабинет, а Илзе отправилась в ванную, не
единственную в доме — была еще одна, которой теперь пользовался Дронго. В половине
восьмого позвонил Всеволод Борисович.
— Мы беседуем, — доложил он, — но пока никого
нет.
— Сообщили всем четверым? — осведомился Дронго.
— Всем четверым, — мрачно подтвердил
Романенко, — Савину, Гарибяну, Сиренко и Лукину. Уверен, среди моих людей
нет предателей. Возможно, утечка произошла из ФСБ.
— Посмотрим, — Дронго понимал, как важно Романенко
убедиться в честности своих сотрудников.
— Ахметов, кажется, удивился, что я приехал так поздно
и веду ничего не значащий разговор.
— Тяните время, — сказал Дронго. — Откуда вы
говорите?
— Из коридора. Взял мобильный у одного из сотрудников.
Вообще-то приносить сюда мобильные запрещено, но мне в порядке исключения
разрешили. Со мной пять офицеров МВД. Надеюсь, они не нападут на Ахметова.
Единственное, чего можно ждать, это появления адвоката подозреваемого.
— Что же, подождем, — сказал Дронго, — дайте
мне номер вашего телефона. Буду звонить.
Романенко дал номер телефона и отключил связь. Дронго сел за
компьютер, и на дисплее появилось сообщение о том, что с ним хотят связаться.
Он сразу догадался, кто его послал, ответил, и вскоре появилась надпись:
— Добрый вечер. Рад снова с вами сотрудничать. Это
Зиновий Михайлович.
— Добрый вечер, — ответил Дронго, — надеюсь,
мы сработаемся, как и в тот раз. Мне нужна кое-какая информация. Постарайтесь
не звонить по моим телефонам. Возможно, они прослушиваются. Общаться будем
только по этому каналу.
— Договорились. Итак, что вас интересует? Вы забыли,
что я «жаворонок», и по-прежнему работаете в позднее время.
— Не забыл, — ответил Дронго. — Постараюсь
сегодня занять вас только до десяти тридцати. Завтра начнем основную работу.
Прежде всего мне нужны данные о погибшем несколько недель назад бывшем
полковнике ГРУ Олеге Кочиевском, а также о компании, в которой он работал
начальником службы безопасности. Все возможные данные о «Роснефтегазе». Состав
акционеров, стоимость акций, участие зарубежных компаний, кто сменил
Кочиевского на его посту. Отдельно проверьте, нет ли среди акционеров человека
с отчеством Иннокентьевич. Возможно, он был связан с Кочиевским.
— Проверю, — сказал Зиновий Михайлович и отключил
связь.
В кабинет вошла мать Эдгара Вейдеманиса.
— Извините, можно я что-нибудь приготовлю для девочки?
Она не ела с самого утра.
— Ничего не нужно готовить, — улыбнулся
Дронго, — это вы извините, что забыл вам сказать. Я заказал в итальянском
ресторане обед: салаты, спагетти, пицца. Все это на кухне. Нужно только
подогреть. Ешьте, не стесняйтесь.
— Может, заварить вам чай?
— Нет, спасибо. Это я делаю сам!
Она вышла, а Дронго продолжал работать, когда вдруг
обнаружил, что уже пять минут девятого. Набрал номер мобильного Романенко.
— Я все еще здесь, перезвоню через двадцать
минут. — Голос у Романенко был напряженный.
— Значит, сработало, — понял Дронго.
В половине девятого позвонил Романенко.
— Думаете, легко беседовать с этим типом, все время
требует своего адвоката. Вообще не хочет разговаривать, ни о чем. Чтобы не
сказать лишнего. Уже половина девятого. Как минимум двое из нашей четверки вне
подозрений. Ни в семь, ни в восемь Бергман не появился.
