На аукционе Чиряев сидел в первом ряду. Труфилову было
противно смотреть на него. Все вроде бы прошло гладко. Контрольный пакет ушел
по цене гораздо ниже номинала. Потом начались неприятности. Прокуратура
приступила к расследованию убийства местного чиновника. Чередой потянулись
проверки в нефтяных компаниях. Постепенно раскручивая клубок, сотрудники
прокуратуры, оказавшиеся дотошными и настойчивыми, сумели выйти на одного из
главных организаторов сделки — заместителя министра Минтопэнерго Рашита
Ахметова. После его ареста началась паника.
Через несколько дней был убит один из приближенных Ахметова
— Силаков. Еще через несколько дней сбежал из Москвы Чиряев, который по чьей-то
наводке был арестован в Берлине. Труфилов понял, что настал его черед.
Несколько месяцев он скрывался у знакомых, но затем все-таки сбежал за рубеж с
заранее купленным на чужую фамилию паспортом. В Париже он нашел Эжена Бланшо, с
которым познакомился еще когда работал в Польше. Они тогда нашли общий язык,
поставляя друг другу нужную информацию. Такая практика устраивала обоих.
Бланшо поселил Труфилова в предместье Парижа в Жосиньи.
Казалось, все шло нормально. Но пятнадцатого апреля его все-таки вычислили.
Тогда в Жосиньи приехали двое. Один болезненного вида, который беспрерывно
кашлял, второй высокий, широкоплечий, в смешной старомодной шляпе. Он и
рассказал Труфилову обо всем, что произошло в Москве, пока Труфилова там не
было.
Сбежавшего Чиряева нужно было вернуть. Но полковник
Кочиевский не мог допустить подобного развития событий. Он отправил в Европу
специальную группу «наблюдателей», придав им в качестве проводника бывшего
подполковника КГБ Эдгара Вейдеманиса, того самого болезненного вида мужчину,
который явился к Труфилову. Группа имела конкретное задание: ликвидировать
Дмитрия Труфилова. Попутно выяснилось, что все, кто мог знать или видеть
Труфилова, уже были устранены. В том числе и его бывший связной в Голландии
Рууд Кребберс и знакомый бизнесмен Игорь Ржевкин.
Приехавший умел убеждать. Труфилов умел просчитывать ходы.
Надо возвратиться в Москву, думал он. И не только потому, что ему обещали
полное прощение и нормальную жизнь при условии сотрудничества с органами
прокуратуры и добровольной помощи следствию. Бывший офицер военной разведки
понял, что это его единственный шанс на спасение. Раздобыть новый паспорт или
уехать куда-нибудь из Парижа было нереально. А подставляться боевикам, которые
будут его искать, Дмитрий Труфилов не хотел.
Все получилось так, как он и предполагал. Его показания
фиксировались в уголовном деле. Руководитель группы сотрудников прокуратуры
Всеволод Борисович Романенко выполнил все условия их негласного договора.
Труфилову и его подруге выделили служебную квартиру. Единственным условием
Романенко была абсолютная конспирация и запрет выходить из дома без надлежащей
охраны. В прокуратуре делали все, чтобы Труфилов дожил до суда. Но на
двенадцатое мая в Берлине было назначено слушание дела Евгения Чиряева,
известного криминального авторитета по кличке Истребитель. И Труфилову впервые
после своего возвращения в Москву пришлось покинуть столицу, чтобы дать
показания в германском суде против Чиряева, который застрелил местного
чиновника и оказывал давление на руководство компании «ЛИК».
Чиряев был главным свидетелем в возбужденном против заместителя
министра уголовном деле, и прокуратура не без оснований рассчитывала на
свидетельские показания Труфилова, которые вынудят берлинский суд изменить свою
позицию и выдать преступника российской стороне. От свидетельских показаний
Дмитрия Труфилова зависела не только судьба Чиряева, но и само расследование
громкого уголовного дела, возбужденного прокуратурой еще в прошлом году.
Труфилов вздохнул и направился в ванную. Через сорок минут за ним придут
сотрудники ФСБ и увезут в аэропорт. В Берлине их встретят представители
российского посольства. На обратном билете — открытая дата, сразу после
выступления в суде Труфилова увезут в Москву. Он взял электробритву и подошел к
зеркалу.
Бреясь, стал вспоминать последний разговор с Чиряевым. Они
встретились в тюменском аэропорту. Чиряева, как обычно, сопровождали помощники
и телохранители. Труфилов приехал один и чувствовал себя словно на приеме у
коронованной особы. Его провели в комнату, где ожидал своего рейса Чиряев. Тот
пил кофе и, увидев Труфилова, резко отбросил журнал, который просматривал.
— Мы улетаем в Москву, — сообщил он, глядя на
Труфилова с неприязнью, — позвони шефу и сообщи, что все прошло нормально.
— У меня нет шефа, — с некоторым вызовом ответил
Труфилов. Бывшему офицеру военной разведки претило, что им командует бывший
уголовник. Чиряев понял, усмехнулся.
— Ладно, не кипятись. Все вы какие-то обидчивые,
отставники. Позвони в Москву и сообщи, что все нормально.
— Уже сообщил, — Труфилов понял, кого имеет в виду
Чиряев, говоря шеф. Тот, кто устроил Дмитрия Труфилова в компанию «ЛИК», а
Евгения Чиряева прислал в Тюмень, был не кто иной, как полковник Кочиевский,
который и контролировал всю сделку. Оба хорошо понимали, что Кочиевский
действует по чьей-то указке, отставной полковник только связующее звено между
ними и руководителем, предпочитавшим оставаться в тени.
Чиряеву было легче. Он не зависел от Кочиевского, работал на
определенных договорных условиях и получал определенную плату. Труфилову было
сложнее. Когда-то они с Кочиевским вместе работали, и Труфилов был обязан
полковнику не только своей карьерой, но и всей своей жизнью.
— Про вашего местного придурка тоже сообщил? — с
улыбкой спросил Чиряев. — Говорят, его убитым нашли.
Он имел в виду заартачившегося местного чиновника, люди
Чиряева всадили в него пять пуль. Это был настоящий вызов всей
правоохранительной системе страны.
— Сообщил, — мрачно подтвердил Труфилов, —
вопросов больше нет?
— Нет, — пожал плечами Чиряев.
— Вот и хорошо, — едва сдерживая ярость, прошептал
Труфилов, — можешь улетать. — Он повернулся и вышел из комнаты. Сама
мысль о том, что приходится действовать заодно с такими подонками, как Чиряев,
была отвратительна. До приезда группы Истребителя Труфилову еще казалось, что
удастся не играть в эти игры. Что получать левые деньги и принимать участие в
незаконных аукционах не значит быть настоящим преступником. В конце концов,
воруют буквально все чиновники, и не только чиновники. Но убийство… Теперь
Труфилов понял, в какую оказался втянутым историю. И с этого момента стал готовиться
к побегу за рубеж.
Побрившись, он из ванной прошел на кухню. Завтракал он
всегда основательно: яичница из трех яиц, большая кружка кофе, бутерброд с
сыром. Покончив с едой, посмотрел на часы. Оставалось совсем немного времени.
Он быстро оделся, взял деньги. От сорока семи тысяч долларов, которые увез за
границу, в Париж, осталось немногим больше двадцати. Возможно, это была одна из
причин, заставивших его вернуться в Москву. Деньги были на исходе, и следовало
подумать о каком-нибудь заработке.
Романенко обещал, что после показаний в берлинском суде он
сможет куда-нибудь уехать, устроиться на работу и начать нормальную жизнь.
Труфилов рассчитывал продать квартиру Насти, которую в свое время купил в
Москве, и переехать на Украину, в Харьков, там обосноваться и открыть
какое-нибудь дело. Последнее испытание в берлинском суде, и все. Он взял две
тысячи долларов. Затем, подумав, еще тысячу. Быть может, ему разрешат немного
поразвлечься. Вспомнить молодость и посмотреть, каким стал Берлин в конце века.
Труфилов помнил этот город, еще когда он был столицей Германской
Демократической Республики, где особенно вольготно чувствовали себя офицеры
бывшей Советской Армии.
