В десять утра ее повезли в операционную. А на следующий день
она с удивлением узнала, что отец, выяснив у врачей, в котором часу операция,
уже с девяти утра находился в больнице. Потом объяснил матери, что решил не
волновать ее и поэтому накануне ничего не сказал. — Дронго помолчал и
добавил: — Мать не хотела волновать отца, а он — ее.
Илзе улыбнулась. Ее бабушка смахнула слезу.
— Они живы? — спросила она.
— Да, — кивнул Дронго, — им далеко за
семьдесят. Но они до сих пор ходят, взявшись за руки. И ни разу за полвека
совместной жизни не разлучались надолго. Ни разу.
— Дай им Бог здоровья, — прошептала старая
женщина, — это великое счастье.
Галина отвернулась, едва сдерживая слезы.
— У меня пустой пистолет, — неожиданно глухим
голосом сказала она.
Дронго сунул руку в карман, вытащил патроны. Она схватила
патроны и убежала в библиотеку. Илзе испуганно посмотрела на бабушку.
— Оставайтесь здесь, — сказала мудрая
женщина, — я сама с ней поговорю. Она не может справиться со своей болью,
с сильными людьми такое часто бывает.
Она поднялась и пошла за Галиной. Илзе не произнесла ни слова.
Только взглянула на Дронго. И этот взгляд был красноречивее всяких слов. Совсем
еще юная, она понимала всю сложность ситуации. Дронго пошел в кабинет и
позвонил Романенко.
— Доброе утро. Я решил оставить Галину у себя дома.
Пусть охраняет семью Вейдеманиса. Это пойдет ей только на пользу. Иначе она
может сорваться.
— Согласен, — сказал Всеволод Борисович, —
пусть поостынет. Она была вчера в таком состоянии. Я даже испугался. Этот
мерзавец, наверно, ее ударил. Я видел, как горела у нее щека.
— Этим мерзавцем был я, — признался Дронго.
— Вы? — изумился Романенко. — Вы ударили
женщину?
— Она хотела застрелиться, — объяснил
Дронго, — я вытащил патроны из ее пистолета. У нее началась истерика, и
пришлось успокоить.
— Странный, однако, способ, — удивился
Романенко, — впервые слышу.
— Пришлось, — сказал Дронго, — мне очень
стыдно. Но другого выхода не было. Есть какие-нибудь новости?
— Есть. Мы действительно обнаружили на пульте
управления отпечатки пальцев, но не хозяина квартиры. Однако результат нулевой.
В картотеках МВД и ФСБ таких отпечатков нет. Значит, известные нам преступники
отпадают.
— Не думаю, что это был преступник, — заметил
Дронго, — более того, убежден, что это бывший офицер. Либо спецназа, либо
еще какого-нибудь ведомства. Попов не пустил бы в дом обычного уголовника.
Может быть, бывший сотрудник КГБ или ГРУ. Нужно проверить.
— Где мы возьмем их отпечатки и как это можно
проверить? — спросил Романенко. — Кто разрешит нам рыться в
картотеках ГРУ или бывшего КГБ? Уже не говоря о том, что отпечатков пальцев там
наверняка не будет. Эксперты считают, что в Труфилова и Попова стрелял один и
тот же человек. Хотя в случае с Труфиловым пистолет был обнаружен в мусорном
баке у здания аэропорта, видимо, убийца бросил его туда. Сейчас с этим
пистолетом работают эксперты. Пытаются определить, каким образом он попал к
убийце. Но это растянется на несколько недель. А у нас нет времени. Завтра
состоится суд над Чиряевым. Мы уже оформили запрос. Гарибян и Савин поехали в Бутырку
и Лефортово, опрашивают бывших членов его банды. Если удастся выудить
какие-нибудь подробности, приобщим их к делу. Только бы немцы согласились
выдать Чиряева.
— И что дальше? — спросил Дронго.
— Привезем Чиряева в Москву, снимем с него показания и
тогда раскрутим Ахметова по полной программе. Ведь люди Чиряева на него
работали.
— Чиряев — вор в законе, — напомнил Дронго, —
и ни слова не скажет. Ни при каких обстоятельствах.
— Я что-то не понимаю, — возмутился
Романенко, — на чьей вы стороне? Что значит не скажет? Нам нужен Чиряев в
Москве, а не в Берлине. Как только Ахметов узнает, что Чиряев здесь, станет
более разговорчивым. Нам нужен Чиряев в Москве, а не в Берлине. Иначе завалим
все дело.
— У меня есть другое предложение, — сказал Дронго.
— За ночь придумал. План немного рискованный, но вполне
осуществимый. Если разрешите, приеду к вам и все расскажу.
— Меня порой в дрожь бросает от ваших планов, —
сказал Всеволод Борисович, — но надо признаться, вы всегда оказываетесь
правы. Когда-нибудь из-за ваших затей меня уволят с работы.
— Не исключено, — очень серьезно ответил
Дронго, — вполне возможно, что вы не согласитесь со мной, но мне кажется,
мы должны сыграть на опережение, не ждать показаний Чиряева, а получить от
Ахметова доказательства вины не только сотрудников Минтопэнерго, но и
высокопоставленных чиновников.
— И вы знаете, как это сделать?
— Во всяком случае, попытаться можно. Через полчаса
буду у вас.
Дронго положил трубку и взглянул на часы. Было начало
одиннадцатого. Из библиотеки доносились тихие голоса, очевидно, Галина что-то
рассказывала матери Вейдеманиса. Дронго выключил компьютер и вышел из кабинета.
Москва. 11 мая
Утром она долго нежилась в постели. Последние годы ей не
приходилось работать, и она жила как хотела. Подолгу просиживала в
косметических кабинетах, приглашала на дом массажисток, обставила квартиру по
последней моде. Но денег, посылаемых Чиряевым ежемесячно, катастрофически не
хватало. Десять тысяч долларов уходили в первые несколько дней. Потом она
начинала занимать у знакомых, часто отдавая с процентами. И денег снова не
хватало.
Проснувшись наконец, вспомнила, что денег опять не хватило.
После уплаты долгов и покупки светильника осталось около полутора тысяч
долларов, на них нужно было как-то продержаться до первого июня. Мара зевнула,
взглянув на часы. Уже десять. Как сладко она спала! Странно, что ей ничего не
приснилось. После встречи с Егором приятно ныло все тело. Она снова закрыла
глаза. Несмотря на некоторые странности, Егор все же остался прежним.
Неистощимым на выдумки, активным, настойчивым, таким, каким она его помнила.
И его новый автомобиль. Его новая квартира. Нужно будет ему
позвонить. Если этот вор, как она про себя называла Чиряева, сядет надолго, они
смогут иногда встречаться с Фанилиным. Может быть, Чиряеву дадут вышку, а у
Егора дела пойдут совсем хорошо, размечталась она. Впрочем, в Европе нет
смертной казни. Ладно, пусть будет пожизненное заключение. А с Фанилиным они
могут даже пожениться. Пока тайком. Чтобы получать деньги от Чиряева. Их ей
привозит водитель, чиряевский шпион. Только ради денег она его и терпит. И еще,
чтобы за город съездить, собственный автомобиль туда не гонять.
Из головы не шла вчерашняя встреча. Такая неожиданная и
романтичная. Мара была достаточно умной и очень практичной. Умела устраиваться
в жизни и из корыстных соображений готова была спать даже с таким омерзительным
типом, как Чиряев. В то же время она была похотливой самкой, и в этом смысле
Егор Фанилин подходил ей, как никто другой.
