— Кажется, я знаю, кто вы такой, — сказал Галкин,
плеснув себе еще коньяка и залпом выпив его. Он быстро пьянел.
— На Чиряеве висит долг в три миллиона долларов, —
продолжал Дронго, — а он вместо того, чтобы его возвратить, приказал своим
людям начать войну в городе. И об этом вы тоже знаете. Но войну вы могли начать
только в одном случае: рассчитывая на поддержку воскресшего мертвеца.
Романенко слушал, не произнося ни единого слова. Знал по
опыту, что лучше не мешать Дронго, который неизменно добивался успеха.
— Вы рассчитывали, что Чиряев либо останется в Берлине,
либо его выдадут Москве, а вы приберете к рукам все его имущество. Но в этом
случае вам пришлось бы платить все его долги, и, если вы решили поддержать
Шпицына в его войне, значит, знали точно, что эти долги кто-то заплатит.
— У вас богатая фантазия, Дронго, — выдавил
Галкин, — так, кажется, вас зовут?
— Совершенно верно, — кивнул Дронго, —
спасибо, что узнали меня. Впрочем, и обо мне вам наверняка рассказал наш общий
знакомый. Но вы просчитались. Начав войну, не учли, что на сцене появится
группа Романенко и ваш покорный слуга и спутают вам карты.
— Не выйдет, — бросил Галкин, — ничего у вас
не получится. Мы войны не хотим.
— И именно поэтому сожгли товар наркоторговцев, которым
Чиряев тоже задолжал? Чтобы окончательно испортить его отношения с кредиторами?
Чтобы он не смог сюда вернуться и вы прибрали бы к рукам всю его собственность?
— Ничего мне не нужно. Я обычный бизнесмен.
— С пятью судимостями, — с иронией присовокупил
Дронго.
— Ну и что? — зло спросил Галкин. — Я давно
завязал.
— А теперь послушайте меня, Шахматист. Вы ведь умеете
просчитывать ходы, недаром получили такую кличку, — продолжал Дронго,
бросив взгляд на Романенко и получив его молчаливое одобрение. — Кто-то
придумал подлый трюк с Галиной Сиренко, свел ее с подлецом Хатылевым. Кто-то
через бывшего сотрудника КГБ Арсения Попова передавал инструкции Хатылеву.
Примерно так же использовали и Вейдеманиса.
— Не слышал такой фамилии.
— Охотно верю. Но именно он искал по всей Европе
Труфилова.
— И этой фамилии не слышал.
— А вот в это позвольте не поверить. Наверняка слышали.
Более того, вы знали, что именно он будет давать показания против Чиряева.
Теперь дальше. Кто-то очень точно рассчитывал все мои действия. И не только
мои, но и всей группы Романенко. Но самое интересное, когда ему нужно было
что-то передать Жучковой, он не звонил ей, а писал записки, чтобы не узнала
голоса, если когда-нибудь его слышала. Ясно одно: это был не Артемьев.
Артемьева застрелили месяц назад.
— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросил
Галкин.
— Вы знаете, кто за всем этим стоит. Более того, именно
он позвонил вам, сообщив о возможном убийстве Очеретина, и этим выдал себя.
Такая мгновенная реакция только у одного человека. У того, на которого вы
рассчитываете, чтобы занять место Чиряева. Это ваш главный козырь, Галкин. Если
хотите, могу назвать его имя.
— Уходите, — вскочил на ноги Галкин, —
убирайтесь! Я не хочу с вами разговаривать.
— Вам больше покойники по душе? — невозмутимо
осведомился Дронго. — С полковником Кочиевским вы ведете беседы.
Ошеломленный, Романенко дернул рукой, сбросив на пол стакан.
Галкин с ненавистью посмотрел на Дронго и прошипел:
— Жаль, вы не стали сегодня трупом. А ведь могли!
— Передайте ему, что я жив, — сказал
Дронго, — но не буду настаивать на эксгумации его несуществующего трупа. И
скажите, что я его все равно достану. До свидания.
Когда они сели в машину, Романенко сказал:
— Может, объясните, что происходит?
— Я с самого начала был убежден, что неизвестный
аналитик кто-то из посвященных в детали всех этих событий. По почерку
догадался. Во-первых, желание о себе заявить. Люди маленького роста страдают
обычно «наполеоновским комплексом». А Кочиевский, можно сказать, коротышка.
Во-вторых, он использует бывших сотрудников КГБ и МВД, не доверяя уголовной
шпане. Это, если хотите, его фирменный знак. Жучкова вполне могла узнать его
голос, видимо, в свое время он звонил Артемьеву. Поэтому он и пользовался
модулятором, изменявшим голос, или же писал ей записки. Мгновенная реакция
всегда была отличительной чертой Кочиевского. Ну и наконец сам факт его гибели.
Ведь он не застрелился. Сгорел в собственной машине, что маловероятно для
полковника военной разведки. Экспертиза показала, что он сначала застрелился, а
потом сгорел.
Вспомните, Гарибян говорил, что отпечатки пальцев подделать
невозможно. А там был сгоревший труп. Стал бы Кочиевский думать о своем трупе
после того, как застрелился? Вряд ли. У полковника всегда была железная логика.
Приятно иметь дело с достойным противником. Хотя сегодня он заставил меня
дважды переодеваться. Он знал, где я живу, знал, в какой больнице Вейдеманис, и
еще множество всяких деталей, известных лишь ему одному. Экспертиза установила,
что он поджег машину и в этот момент застрелился. А я думаю, что он застрелил
какого-то беднягу, подбросив труп в машину, и сжег ее, чтобы замести следы.
— Вы меня почти убедили, — сказал
Романенко, — но, если это действительно Кочиевский, вам грозит нешуточная
опасность.
— Нет. Пока нет. Галкин не рискнет звонить ему прямо
сейчас. Подождет до утра, чтобы найти другой телефон. Наши разговоры о
телефонных распечатках его явно смутили. Он найдет способ связаться завтра с
«погибшим» полковником. Но если я прав, совершенно непонятно, почему Кочиевский
все еще в Москве. Что ему нужно? Почему он так упорно поддерживает Чиряева?
Почему свел Галину с Хатылевым и следит за расследованием дела? Почему не
угомонится? Почему?
— И вы знаете ответы на все эти вопросы?
— Знаю. Деньги. Ради них он воскрес и готов буквально
на все. Ему плевать на Чиряева. Он использует Галкина, играя на его честолюбии.
Но главное для него — три миллиона долларов. Я понял, почему он стремится
избавиться от меня. Я фактор страха. Он боится только меня. Однажды он проиграл
мне, имитируя самоубийство. Теперь ему нужно меня убрать, чтобы без проблем
завладеть деньгами. За три миллиона долларов он будет драться. Этим и
объясняется его интерес к вашему расследованию и желание освободить Чиряева.
Ради этого он и устранил Труфилова. Ему нужен живой и невредимый Чиряев, чтобы
завладеть тремя миллионами долларов. Он собирается обмануть всех и знает, что
только я могу ему помешать.
— Вы уже помешали, — сказал Романенко, —
знаете, мне бы хотелось взять вас к нам на работу. Вы ведь юрист по профессии.
— Все не так просто, — усмехнулся Дронго, —
вы же знаете, что это невозможно.
— Теперь я уверен в успешном завершении нашего
расследования, — сказал Романенко.
— Пока не надели наручники на всех чиновников,
связанных с Ахметовым, говорить об этом рано.
