Книга Полет сокола, страница 82. Автор книги Дафна дю Морье

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Полет сокола»

Cтраница 82

Я посмотрел на Альдо. Он, как всегда, был бледен, но в лице его читалось напряженное волнение, какого мне еще не доводилось видеть, а улыбка в уголках рта напоминала гримасу.

– Мне помолиться? – спросил я его.

– Если это поможет тебе побороть страх, – ответил он. – Единственно, о чем позволительно молиться, так это о том, чтобы Бог даровал тебе мужество.

Сейчас не подходила ни одна из моих детских молитв: ни Отче Наш, ни Аве Мария. Я подумал о миллионах и миллионах тех, кто молился Богу и умирал – даже Сам Христос на Кресте.

– Слишком поздно, – сказал я ему. – Во мне никогда не было мужества.

Я всегда полагался на твое.

Он улыбнулся и окликнул коней. Они пошли рысью, затем, набирая скорость, перешли на галоп, и воздух загудел от приглушенного стука копыт по твердой мостовой.

– Твоему немецкому коменданту следовало бы почитать тебе Ницше, – сказал Альдо. – Тот, кто больше не находит величия в Боге, не найдет его нигде. Ему следует либо признать, что оно не существует, либо сотворить его.

Мы подъехали к выезду с площади, где начинался спуск; видя скачущих галопом лошадей, толпа вновь разразилась бурей аплодисментов. Крики с площади остались позади, теперь их подхватили зрители, собравшиеся у всех окон, и я с самой вершины северного холма на какой-то миг увидел всю панораму раскинувшегося внизу города, крыши домов, церкви, шпили, а за ними венчающие южный склон собор и герцогский дворец. Под нами, подобно спуску в ад, открылась виа дель Дука Карло, улица суживалась, поворачивала, лошади, послушные руке возничего, под приглушенный гром копыт, ни на секунду не замедляя скорости, стремили свой головокружительный полет, дома, эти шаткие картонные тени, пролетали мимо – все окна распахнуты, в каждом множество возбужденных лиц, вопли испуга, крики восторга…

Здесь не было заграждений, не было полицейских в форме, улица принадлежала нам одним, и когда перед самым спуском на пьяцца делла Вита в самом сердце города она стала еще уже, шестерка коней, скачущих по обеим сторонам колесницы, заняла всю ширину виа дель Дука Карло. Испуг, неосторожный шаг, бросок в сторону одного из двенадцати ведущих коней мог привести к общей свалке: налетая друг на друга, они смешались бы в кошмарную живую массу и погребли бы под собой колесницу.

Еще один поворот, и улица сделалась такой узкой, что кони на флангах чудом не срывали косяки дверей, мы приближались к сердцу города, но я не ощущая скорости, не слышал голоса Альдо, который подбадривал лошадей, не чувствовал кренов и раскачивания колыбели, в которой стоял; все мое внимание было поглощено сгрудившимися в окнах испуганными лицами, криками, нараставшими по мере увеличения скорости нашей бешеной гонки; в моих ноздрях стоял запах конской плоти, стиснутые руки жгли металлические перила колесницы. Впереди слева показалась церковь Сан Чиприано, ее ступени были усеяны студентами, они кричали, размахивали руками; на боковых улицах тоже толпились студенты. Мы ворвались на пьяцца делла Вита – окна всех домов распахнуты, везде море лиц, волны машущих рук, шум, исступленные крики. Кони почувствовали ровную поверхность и, обезумевшие, взволнованные все нарастающим крещендо ужаса и аплодисментов, сами направились в противоположный конец площади, к виа Россини и дальше вверх по холму к герцогскому дворцу.

Обернувшись, я увидел, что студенты выпрыгивают из окон, высыпают из дверей, мчатся из соседних улиц и бурным потоком заливают площадь. Но не было ни гневного рева, ни тучи камней, ни звона стали при встрече враждующих фракций, нет, вместо этого они бросились за нами вверх по холму. Они смеялись, кричали, размахивали руками и скандировали на бегу "Донат…

Донати… Да здравствует Донати…"

Мы галопом неслись вверх по южному холму, вверх по виа Россини; колесница раскачивалась, сотрясалась, студенты, высыпая из домов по обеим сторонам улицы, присоединялись к своим товарищам. Крики испуга смолкли, ужас забылся, и всеобщее неистовство было неистовством волнения, признания. Весь город слился в едином вопле, и не было в нем иных звуков, кроме "Донати… Донати…"

– Они уже сражаются? – прокричал Альдо мне в ухо.

– Какое там сражаются, они бегут за нами. Разве ты не слышишь, что они выкрикивают твое имя?

Все внимание Альдо было поглощено лошадьми, поэтому он только улыбнулся. Улица стала еще уже, еще круче, однако вконец измученные коренные стремились подняться на холм прежде, чем у них пройдет азарт, прежде чем круто идущая вверх улица, сворачивая направо, докажет, что им все-таки не дано преодолеть силу земного притяжения.

– Вперед, вперед! – кричал Альдо, и его голос, побуждая коренных сделать последнее отчаянное усилие, вывел их и с грохотом скачущую за ними шестерку пристяжных на пьяцца Маджоре перед герцогским дворцом; они с честью, с блеском преодолели последний подъем. Кони замедлили бег, студенты, собравшиеся за фонтаном, бросились к ним и схватили их за уздечки. Покорные руке возничего, лошади остановились в том месте, где площадь расширялась перед дверьми дворца.

И вновь воздух наполнился оглушительными криками; все еще вцепившись одной рукой в перила колесницы, я ошеломленно оглядывался по сторонам, видел черные от зрителей окна герцогского дворца и зданий на противоположной стороне площади. Люди стояли на ступенях собора, облепили фонтан, и вот толпа студентов, которая сопровождала нас с пьяцца делла Вита, хлынула на площадь. Еще мгновение, и нас окружат, сметут, но вооруженные студенты, ждавшие у дверей дворца, образовали вокруг нас круг и взяли под уздцы каждого из восемнадцати коней. Нас защищал тонкий кордон молодых людей, вооруженных шпагами и одетых, как Альдо, в колеты и штаны в обтяжку. Среди них я узнал друзей брата – Чезаре, Джорджо, Федерико, Доменико, Серджо и других его телохранителей. Картина, которую мы являли собой: буйство красок рядом с колесницей, восемнадцать коней, еще не остывших после своего победного бега, – ошеломила мчащихся за нами студентов. Воздух снова зазвенел от криков "Донати… Донати…", их подхватили в окнах герцогского дворца, в противоположных домах, на паперти собора. Я взглянул на Альдо. Он все еще держал в руках поводья и смотрел вниз на восемнадцать коней, не замечая царящего вокруг неистовства. Затем он повернулся ко мне.

– Мы сделали это, – сказал он. – Мы сделали это. – И он рассмеялся, откинул назад голову и рассмеялся. Его смех слился с восторженными криками студентов и жителей Руффано. Затем он освободил меня от цепей, которыми я был прикован к колеснице, освободился сам и крикнул всем собравшимся на площади:

– Вот Сокол! Вот ваш герцог!

Я не видел ничего, кроме машущих рук и раскачивающихся голов: крики не только не стихли, но стали еще громче. Охранявшие колесницу студенты тоже кричали, и я стоял растерянный, беспомощный, нелепая фигура в златовласом парике и шафрановой робе, принимающая приветствия, адресованные вовсе не ей.

Что-то ударило меня в щеку и упало на пол колесницы. Это оказался не камень, а цветок, и бросившая его девушка была Катерина.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация