– Конечно, не буду провожать. Для этого мне придется
подняться в пять часов утра. Считайте, что сегодня последний день, когда я
добрый. Подаю только по воскресеньям.
– Что вы сказали? – не поняла она.
– Ничего. В общем, в десять утра я буду в отеле.
Дронго раздраженно положил трубку и направился в ванную
комнату. О том, как будет орать Мовсани, узнав о том, что ему не дадут
почетного диплома, не хотелось даже думать. Ну почему такую гадкую миссию
обязательно нужно возлагать на него?
В десять утра он подъехал к зданию отеля. Вышел из машины,
отметив находившихся в холле сотрудников Министерства национальной безопасности
и полиции. Прошел к кабине лифта. На девятом этаже по-прежнему дежурили
охранники. Правда, на этот раз их было двое. Слухи о чокнутом нападавшем,
который стрелял вчера из обреза, вызывали теперь общий смех. Даже Салим,
понявший, что его ранение не очень серьезно, стал охотно и часто давать
интервью, видоизменив его до такой степени, что теперь он становился главным
спасителем Мовсани, заслонившим его своей грудью. Или рукой, но это были уже
мелочи.
Дронго подошел к дверям и осторожно постучал.
– Войдите, – услышал он веселый голос Мовсани.
Дронго вошел в комнату и увидел такую картину. За столом
сидел в своем сиреневом халате сам режиссер, который намазывал масло на
булочку. Рядом с ним в белом гостиничном халате расположилась Сада Анвар,
которая как раз в это время ела пирожное. Увидев Дронго, она нежно улыбнулась,
кивая ему как своему старому другу. Мовсани радостно замахал рукой.
– Позавтракайте с нами, – предложил он.
Очевидно, ночь была приятной. Хитченса нигде не было, возможно,
он отказался завтракать в этой компании. Дронго присел рядом. Поразительно, как
бесстыдно ведут себя иногда люди. Он, конечно, тоже далеко не ангел. Но так
откровенно и не стесняясь демонстрировать свои отношения... А ведь они
познакомились только вчера. Впрочем, опыт у обоих, конечно, был большой.
Мовсани успел дважды жениться и дважды развестись, а Сада Анвар выходила замуж
даже трижды. С таким богатым опытом можно было и не стесняться одной
проведенной ночи у своего интервьюера.
– Садитесь, – уже на правах хозяйки показала
Сада, – хотите кофе или чай?
– Спасибо, я уже завтракал. – Дронго присел за стол,
стараясь не смотреть в ее сторону. Наверно, он немного завидует Мовсани – такая
роскошная женщина могла провести ночь и в его спальной. Или это говорит
уязвленное мужское самолюбие?
– Я хотел вам сообщить очень неприятную новость, – с
некоторым злорадством начал Дронго.
– Сегодня у меня прекрасное утро и превосходный день.
Надеюсь, что вы не скажете ничего, что могло бы омрачить мой последний день в
вашем прекрасном городе! – патетически воскликнул Мовсани.
– Надеюсь, что нет. Дело в том, что сегодня получилось
досадное стечение обстоятельств. Ректор университета, где вам должны были
вручать почетный диплом, неожиданно заболел, один его проректор сейчас в
Москве, а другой улетел в столицу автономной республики – Нахичевань. Кроме
того, в самом университете идет ремонт и там очень сожалеют, что не могут
вручить вам диплом и мантию почетного доктора в подходящей обстановке. Поэтому
они извиняются и надеются, что сумеют вручить вам диплом во время вашего
следующего приезда.
Мовсани вскочил с места, резко отодвинув стул.
– Что вы говорите! Как вы смеете мне такое говорить?! Я
приехал сюда в первый и, надеюсь, в последний раз. Как они могли отменить церемонию?
Об этом уже сообщалось в наших газетах. Какой позор! Какое неуважение!
Сада с явным интересом следила за его жестикуляцией. Он
размахивал руками, и халат разъехался в стороны, обнажая его поседевшую и не
очень привлекательную грудь. Мовсани бегал по комнате, размахивая руками.
– Это скандал. Я немедленно уеду в Лондон.
– Почему скандал? Наоборот, лучший повод еще раз сюда
приехать. Минуту назад вы сказали мне, что вам у нас очень понравилось, –
не без издевки напомнил Дронго, – и даже говорили, какой сегодня
прекрасный день и превосходное утро.
– Не смейте вспоминать мои слова, – закричал
режиссер, – это все из-за нее! – показал он пальцем в сторону
боснийской жрналистки. – Если бы не она, мое существование в вашем городе
было бы вообще ограничено стенами этого отеля. Как меня обманули, какое
коварство...
Услышавший крики режиссера, из соседнего номера постучал
Хитченс. Дверь была заперта изнутри, и он бы все равно не смог войти.
– Вот-вот, – показал в сторону двери Мовсани, – я
интересую только охранников и сотрудников службы безопасности. Нет, это просто
издевательство.
Он присел на диван. В дверь снова постучали. Дронго подошел
к дверям и отпер их. В комнату вошел Хитченс. Увидев Саду, он внешне ничем не
выдал своего удивления или раздражения. Только стал еще более вежлив.
– Доброе утро, – поздоровался он с ней так, словно она
сидела не в банном халате, а в обычной одежде, – доброе утро, мистер
Мовсани. Я слышал, как вы кричали, и решил нарушить ваше... ваш завтрак.
– Они снова поменяли программу! – крикнул Мовсани,
показывая в сторону Дронго.
Хитченс все так же спокойно посмотрел на Дронго.
– Что-нибудь произошло? – спросил он.
– Ничего страшного. Просто в университете искусств, где
должна была произойти встреча, появились некоторые проблемы. Ректор лежит в
больнице, его два проректора в командировках, а в самом здании идет ремонт.
– Он начался сегодня утром? – с неподражаемой
английской интонацией уточнил Хитченс.
– Вчера, господин Хитченс, – учтиво ответил
Дронго. – Они начали его вчера.
Оба смотрели в глаза друг другу, скрывая усмешку.
– Тогда это более чем веская причина для переноса вручения
диплома почетного доктора, – предположил Хитченс.
– Безусловно. И именно это я пытаюсь объяснить господину
Мовсани.
– Вы оба издеваетесь надо мной, – наконец понял
режиссер. – Как это вчера начался ремонт? Кто им разрешил? Почему они не
подождали один день? Как они могли так поступить?
– Обстоятельства бывают сильнее нас, – заметил
Дронго, – но вы не расстраивайтесь. Вместо этого организаторы
кинофестиваля придумали для вас очень интересную программу. Вы поедете в
древний храм огнепоклонников, увидите Девичью башню, ставшую символом Баку,
пообедаете в средневековом ресторане. Я думаю, вы не пожалеете, что приехали
сюда.
– Храм огнепоклонников, – обрадованно протянула
Сада, – как это интересно. Я об этом много слышала. Надеюсь, вы не станете
отказываться?
Она взглянула на Мовсани. Тот поднялся с дивана, поправил
халат. Отказывать прямо сейчас и на глазах двух мужчин было бы верхом
неприличия. Он мрачно кивнул.
