Глава 19
– Вы слишком долго молчите, – произнес в этой
звенящей тишине Дронго. – Не удивляйтесь, что вы выдали себя. Рано или
поздно это должно было случиться. Любой опытный следователь скажет вам, что
лгать беспрерывно почти невозможно. Нужно выстроить идеальную защиту, которую
все равно можно пробить. Такие азы преподают во всех высших учебных заведениях.
Лгать вообще сложно, одному очень сложно, двоим почти невозможно.
– Не считайте, что поймали меня. Я сказала это просто так,
фигурально выражаясь. Имея в виду, что его прибили. Я не знала точно, что его
ударили по голове.
– Вы точно знали, как его убили, – возразил
Дронго. – И знаете, почему? Ваша заколка была в ванной комнате. Если бы
она была в гостиной, я бы наверняка запомнил. В тот момент, когда вы появились
в коридоре, наш знакомый режиссер сидел со мной в баре. Это могут подтвердить двое
сотрудников охраны, находившихся в коридоре, и я, с кем он вместе сидел и
никуда не отлучался. Вас пропустили в его номер как хорошую знакомую Мовсани.
Они уже знали, что вы провели там ночь и были с ним весь день. Такие новости
быстро расходятся.
Вы вошли в номер. Дверь была открыта. Прошли в ванную
комнату и в спальне увидели убитого. Вы не испугались, не закричали. Вы ведь из
Боснии, и опыт прежней жизни должен был сказаться. Смерть, трупы, война, вы
видели это в своей жизни, когда шли ожесточенные бои вокруг Сараево. Увидев
убитого, вы постарались быть спокойной. Забрали свою заколку от фирмы
«Александер» и так же спокойно вышли из номера, даже не закрыв за собой дверь.
И знаете почему? Вам было важно оставить все таким, каким это было до вас. Самое
интересное, что сразу за вами туда вошел Омар Лятиф, тот самый турецкий
журналист, с которым вы сюда прилетели. Но в отличие от вас он не вошел ни в
спальную, ни в ванную комнаты и поэтому не увидел убитого. Так вот, уходя, он
закрыл дверь. Защелкнул ее. Небольшая разница в вашем поведении и в его. Но она
очень характерна. Вы меня понимаете. И учтите, что это только пока моя
гипотеза. У следователя может быть иная версия. Ведь дверь в номер господина
Хитченса была закрыта с другой стороны.
– Что вы хотите сказать? – ледяным голосом спросила
Сада.
– Вы были последней, кто туда входил. И вы прошли в спальню,
ведь Омар Лятиф туда не заходил. Возможно, между вами началась ссора и в порыве
ярости вы ударили своего коллегу по голове. Такую версию вполне может выдвинуть
следователь, чтобы объяснить, каким образом был убит Питер Зегер.
– Вы сошли с ума, – тихо сказала журналистка, – я
его не убивала.
– Но вы его видели?
– Да, – крикнула она, – идите вы к черту! Дайте
мне сигарету. Ах да, вы же не курите. Такой положительный тип со всех сторон.
Наверно, не пьете и никогда не изменяете своей жене. Хотя я помню, что тогда вы
ей изменяли. Нет, на роль праведника вы явно не годитесь. Интересно, сколько
человек вы лично отправили в тюрьму? Пятерых, десятерых, сто, пятьсот, тысячу?
– Я пытаюсь помочь людям, разоблачая преступников, –
возразил Дронго.
– Только не нужно ничего мне говорить, – поморщилась
женщина, – вы ведь известный частный эксперт. За деньги богачей ловите
несчастных воров, которые пытаются залезть к ним в карман. И еще пытаетесь
рядиться в тогу морализатора.
– Воров я действительно ловлю, – согласился
Дронго, – но вместе с ними пытаюсь разоблачать убийц, маньяков, опасных
террористов, растлителей и торговцев наркотиками. Я не считал, сколько именно
преступников отправил за решетку или даже на тот свет, но точно знаю, что мир
стал немного лучше именно в результате моей деятельности. И не вам меня
укорять, госпожа Сада Анвар. Если бы сегодня на моем месте был другой
следователь, вы бы его просто обманули. И тогда главными подозреваемыми стали
бы абсолютно невиновные люди – ваш коллега Омар Лятиф или английский
контрразведчик Стивен Хитченс.
– А кто, по-вашему, его убил? – недобро усмехнулась
Сада. – Он и убил. В этом можете не сомневаться.
– Почему вы так решили?
– Я же не дура. Итак, все понятно. Когда я пришла туда,
Мовсани сидел с вами в баре. Значит, он отпадает. Мне действительно сказали,
что он ушел. Остается только Хитченс. Он был в своем номере. Наверно, перед
тем, как я там появилась, он увидел Зегера и принял такое решение. А может, ему
приказали. Зегер был известным радикалом, и наверняка англичане решили его
устранить, чтобы помешать возможным контактам Мовсани с этим журналистом. Вот
вам и вся тайная история. Хитченс его убил и ушел в свой номер. Он не думал,
что я там появлюсь. Я увидела Зегера. Вы правы. Я была совсем молодой, когда у
нас началась гражданская война. И я видела трупы на улицах наших городов. Более
того, я видела, как убили моего отца. У меня на глазах. И знаю, что кровь
обычно застывает за несколько минут. Когда я вошла туда, его кровь была еще
красной, она расплывалась по ковру. Значит, его убили буквально перед моим
приходом. И никого, кроме Хитченса, там не было. Он специалист по таким
вопросам.
– Зачем ему было использовать торшер? – спросил
Дронго. – У него было с собой оружие. И если бы он по-настоящему захотел,
он бы просто выбросил Зегера из окна. Потом можно было объяснить это
самоубийством или случайным падением. Зачем ему устраивать такое показательное
убийство?
– Как показательная казнь, – возразила женщина. –
Неужели вы ничего не поняли? Знаете, почему я еще девочкой вышла за человека,
который был старше моего деда? Чтобы убраться поскорее из нашего ада. Чтобы
забыть обо всем и сбежать в страну, где в девять часов вечера все засыпали, а
цветы росли прямо под окнами. И никто не стрелял. Никто не бросал в ваш дом
гранаты и не пытался сжечь вашу семью из огнемета. Но все мы, живущие в Сараево
и вокруг него, точно знали, что виноваты не сербы, не хорваты и не мусульмане.
Во всем виноваты большие державы, которые натравливали нас друг на друга. За
каждым преступлением так или иначе будет стоять политика, будь она проклята.
Будут стоять интересы того или иного государства. Я считаю, что в данном случае
это Англия. Можете думать все, что хотите, но я такая вот стерва. Знаете, я
заметила одну особенность. Мужчинам нравятся абсолютные дуры. Как только
женщина начинает проявлять хоть немного самостоятельности или просто отказывает
очередному самцу при первом свидании, ее сразу считают законченной стервой и
сукой. Наверно, они так успокаивают свое мужское самолюбие. Только ведь дурой
оставаться сложно. Рано или поздно нужно взрослеть.
Она открыла свою сумочку, достала пустую пачку сигарет и
раздраженно отбросила ее в сторону.
– Нужно будет заказать сигареты в номер, – зло сказала
Сада Анвар. – Так вот, я действительно прошла в спальню и увидел
погибшего. Я видела, как кровь хлестала из его раны. Он был уже мертв, и я не
могла ему ничем помочь. Нужно было решать, что именно мне делать. Кричать и
звать на помощь? Конечно, прибегут люди, и будет большой скандал. Но потом меня
несколько месяцев продержат в вашей стране. Если даже не главной подозреваемой,
то главной свидетельницей. У меня нет даже английского гражданства, только вид
на жительство. Первый муж не дал мне немецкого гражданства, мы довольно быстро
развелись. Второй оформил мне венгерское гражданство, но кому оно нужно? А
третий ничего не успел оформить, сразу отправился в тюрьму. И с таким грузом я
должна была поднять шум, чтобы собрались полицейские. Они бы сразу вспомнили
про моего мужа, арестованного за наркотики. И боюсь, что ваш справедливый суд
сразу бы вынес мне приговор. Оставаться в вашей стране вообще на долгий срок я
не планировала. Все это пронеслось в моей голове, когда я стояла над погибшим.
Поэтому я взяла свою заколку и ушла. Пусть остальные разбираются. Я ничего не
видела и ничего не знаю. Даже если меня начнут пытать, я больше ничего не
скажу. Заколка лежала на столе в гостиной. Я взяла ее и ушла. И никто в целом
мире, кроме вас, не сможет ничего доказать.
