– Нашли такого типа и решили сделать его специалистом по
безопасности, – вздохнул Рафик. – А он бывший пожарник и, кроме своей
пожарной охраны, ничего не смыслит в других делах. Ты мне скажи, ты давно
приехал?
– Сегодня днем. Меня просили прилететь из-за этого Мовсани.
– Я знаю. Это я предложил твою кандидатуру. Ты все-таки
серьезный специалист, а не пожарник. Давай ко мне в кабинет.
Помещение, где остановился Рафик, было раза в три больше
каморки Бабаева. Рафик сразу распорядился принести чай. Они уселись за стол.
– Ты опять один? – спросил Рафик. – Без Джил? Твои
частые перемещения по всему миру в одиночку выглядят очень подозрительно. Ты
знаешь, что это может вообще плохо кончиться? Когда летаешь в командировку, а
жена остается одна. Или наоборот, когда жена улетает, а ты остаешься один.
– В каком смысле плохо? – не понял Дронго.
– В самом прямом. Привыкаете жить друг без друга. Это плохо.
Так было и у меня в третьем браке. Все закончилось разводом. Сейчас у меня уже
четвертый брак.
Дронго улыбнулся.
– Обязательно расскажу об этом Джил. Твой опыт – просто
бесценное достояние человечества.
– А ты не шути. Это очень серьезно. Тем более что ты
известный бабник.
– У тебя есть совесть? Какой я бабник?.. Рядом с тобой...
Рафик Гусейнов в молодости был диктором на телевидении.
Несмотря на свои шестьдесят с лишним лет, выглядел он неплохо. До сих пор был
привлекателен, узнаваем, обладал бархатным голосом.
– Не прибедняйся, – возразил Рафик, – просто я
нравлюсь всем женщинам без исключения, а ты у нас эстет. У тебя обязательно
какие-то немыслимые запросы. Но все равно это может плохо закончиться.
Привыкаешь к одиночеству.
– Возможно, ты и прав, – кивнул Дронго. – Что ты
думаешь насчет этого Мовсани?
– Ничего не думаю. Если его хотят убить, то пусть лучше
убивают в Лондоне или где-нибудь в другом месте. Только не у нас. Ты же знаешь.
У нас фестиваль традиционный, спокойный, почти семейный. Зачем нам эти дурацкие
проблемы? И еще приедет делегация из Ирана. Представляешь, как иранцы
отреагируют? Может быть любой скандал. А посольство Ирана уже заявило, что от
них тоже будут три человека вместе с послом. Это вообще плохо. Там могут быть
не только дипломаты...
– Мне об этом не сообщили, – насторожился
Дронго. – Они тоже будут на открытии?
– В этом-то все и дело. И проверять их тоже невозможно. Они
могут быть даже с оружием. И если все же кто-то из них убьет Мовсани, то мы не
сможем даже его посадить. Дипломатическая неприкосновенность. Можно будет
только его выслать из страны. А там он станет настоящим героем. Вот поэтому мы
сейчас сидим и думаем, что нам делать. Я позвонил Лале и предложил вообще отменить
визит этого Мовсани. Но она говорит, что о его приезде в Баку написали все
английские газеты. И его приезд отменять нельзя. А если его убьют, будет
хорошо?
– Кажется, наши проблемы растут в геометрической
прогрессии, – заметил Дронго.
– Если бы только они, – вздохнул Рафик. – У нас
всегда много проблем, которые нужно устранять. Только за счет титанической
энергии Рустама и его личных связей мы решаем дела. Знаешь, сколько людей
прилетят из Москвы? Больше двадцати человек. И все очень занятые люди. Но ради
Рустама они готовы лететь на наш фестиваль.
– На открытии будет только иранский посол или еще кто-то?
– Другие послы подтвердили свое согласие. Правда, не все. Но
российский, болгарский, румынский, украинский, грузинский будут обязательно. И
еще две женщины. Послы США и Великобритании. Тоже припрутся на открытие. Ты мне
скажи, почему в Вашингтоне и в Лондоне сидят такие чудаки на букву «м»? Они не
понимают, что в мусульманское государство нежелательно присылать посла-женщину?
А до этого из Франции вообще прислали посла с нетрадиционной сексуальной
ориентацией. Или они это делают нарочно?
– Ты не понимаешь. Для них это – способ выражения свободы.
Если женщине откажут в назначении в мусульманскую страну только потому, что она
женщина, это будет нарушением их законов, дискриминацией, не говоря уже о
грандиозном скандале. То же самое и в отношении сексуальных меньшинств. Это
свобода в их понимании...
– Какое понимание?.. Они должны учитывать местные условия...
– Иногда они сами попадают в смешные ситуации, –
вспомнил Дронго. – Одно время в Баку работал послом Израиля наш друг
Аркадий Мил-Ман. Потом его перевели в Москву, а его осталась замещать женщина.
И в это время в Баку открывали новую синагогу. Приехали делегации из многих
стран. Из Москвы даже прилетел Геннадий Хазанов. Можешь себе представить, что
женщину, исполнявшую обязанности израильского посла, не пустили к мужчинам. Не
положено по строгим иудейским законам. Ее отправили к другим женщинам за
занавеску на второй этаж, откуда она могла наблюдать за всем, что происходит
внизу. Иногда подобные курьезы случаются.
– Тем более нужно учитывать местные условия, –
горячился Рафик.
– Напиши об этом Хиллари Клинтон в Вашингтон, –
посоветовал Дронго. – У американцев государственный секретарь тоже
женщина. И не нужно так нервничать. Во многих странах женщины уже стали
президентами. А в мусульманской стране Беназир Бхутто была даже
премьер-министром...
– И чем это закончилось? – насмешливо спросил Рафик.
– Ее убили не за то, что она была женщиной, а за то, что она
была непримиримым политиком. То есть считалась опасной для остальных
политиков-мужчин. А значит, ее убийство – лишь подтверждение всеобщей
эмансипации и равенства полов.
– Ты у нас известный демократ, – заметил Рафик, –
больше не буду с тобой спорить. Только учти, что все это будут твои проблемы.
На нашего пожарника мы не очень рассчитываем. Он, может, и сможет защитить нас
от пожара в большом зале, но от террористов вряд ли. Поэтому тебе нужно все
решать самому.
– Это я уже понял, – вздохнул Дронго, – еще когда
мне позвонили в Москву.
Глава 3
В этот день у него намечалась важная встреча. Дронго
собирался встретиться с министром иностранных дел, чтобы обсудить с ним
проблему Мовсани. Они были знакомы давно, уже много лет. Министр был первым
профессиональным дипломатом, занявшим столь высокий пост. До него в этой
должности работали филолог, ставший министром, бывший премьер, пониженный до
посла и затем ставший министром, бывший сотрудник Академии, неизвестно каким
образом попавший в министерское кресло, и другой ученый, тоже непонятным
образом ставший министром и прославившийся своей воинственной
некомпетентностью. Одним словом, с министрами иностранных дел республике не
очень везло, как в популярном фильме «не очень везло с царями».
Нынешний министр был не просто профессиональным дипломатом,
получившим образование в одном из лучших международных вузов тогда еще большой
страны. Он последовательно прошел все ступени дипломатической службы: работал
первым секретарем постоянного представительства Азербайджана в ООН, советником
посольства в Вашингтоне и послом в Риме. Еще несколько лет в перерывах он
работал в самом министерстве. Одним словом, это был человек, знающий работу
дипломатов не понаслышке. И самое главное – он был начитанным, грамотным,
образованным человеком, умеющим слушать и слышать, что для начальника в южной
стране редкие качества. Министерский пост его не испортил. Может, потому, что
он был настоящим интеллигентом не в первом поколении. Ведь нельзя считать себя
интеллигентным человеком, если вы первый специалист с высшим образованием в
своей семье. Интеллигента воспитывают книги отцовской библиотеки, считал один
известный политик. Ведь действительно нельзя быть интеллигентом в первом
поколении, так просто не бывает. Это всего лишь «образованец», говоря словами
Солженицына.
