Книга Стеклодувы, страница 43. Автор книги Дафна дю Морье

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стеклодувы»

Cтраница 43

– А ты, Софи, – сказала она, глядя на меня со своей обычной прямотой, – зачем ты вообще сюда явилась, ведь тебе через два месяца рожать.

– Я надеялась, – пробормотала я с необычной для себя смелостью, – что вы позволите мне остаться и рожать в Антиньере.

– Ни под каким видом, – отрезала матушка. – Твое место в Шен-Бидо, рядом с мужем. А кроме того, кто будет заботиться о семьях, пока тебя не будет дома? Никогда не слышала ничего подобного. Жака я оставлю у себя, если Робер этого хочет, воздух здесь лучше, чем в Париже, и накормить его я смогу, теперь уже легче, чем было весной, несколько месяцев тому назад.

Как всегда, она была хозяйкой положения и распоряжалась нами как хотела; даже Роберу нелегко было оправдываться и объяснять, почему он уехал из Парижа. Причина, которую он привел, – он, дескать, заботится о безопасности сына – не произвела на матушку никакого впечатления.

– Я не могу понять, почему ты не думаешь о безопасности своей лавки, – заметила она, – если Пале-Рояль, как ты говоришь, находится в центре событий. Я бы на твоем месте побеспокоилась о целости своего имущества. Ты там оставил кого-нибудь?

В ответ на его объяснения, что за лавкой присматривают друзья, матушка лишь удивленно приподняла брови.

– Мне приятно слышать, – сказала она, – что в наше неспокойное время можно всецело положиться на друзей. Несколько лет назад, когда ты так нуждался в поддержке, друзей у тебя не оказалось. Возможно, революция все это изменила.

– Я искренне на это надеюсь, – отвечал Робер, – поскольку мой патрон, герцог Орлеанский, собирается выступить посредником между королем и гражданами Парижа в качестве главного наместника, заместителя короля.

Они смотрели друг на друга через стол, как два боевых петуха, и я нисколько не сомневаюсь, что это продолжалось бы далеко за полночь, если бы неожиданные звуки, столь знакомые для меня, но новые для матушки, не заставили ее насторожиться.

– Ну-ка, послушайте! – сказала она. – Кому это, скажите на милость, вздумалось звонить в такое время в колокола?

Тревожный звон раздавался со стороны Сен-Кристофа. Жак, измученный волнением и усталостью, расплакался и бросился ко мне.

– Это бандиты! – кричал он. – Бандиты бегут за нами из Парижа.

Даже Робер удивился. Когда мы проезжали через деревню, мы никого не видели и ни с кем не разговаривали. Матушка поднялась со своего места, подошла к дверям и крикнула скотника, который находился во дворе.

– Загони скотину в хлев и запри покрепче, – распорядилась она. – И не забудь запереть свою собственную дверь, когда пойдешь спать.

Вернувшись, она тоже закрыла входную дверь на засов.

– Разбойники там или не разбойники, – сказала она, – всегда лучше приготовиться. Наш кюре никогда не велел бы звонить в колокол, если бы не получил предупреждения об опасности. Наверное, ему что-нибудь сообщили из Шато-дю-Луар или Ле-Мана.

Как я ошибалась, надеясь найти покой в Антиньере. Кучер того дилижанса слишком хорошо знал свое дело. Слухи о революции снова настигли нас.

Глава десятая

Мы пробыли у матушки в Сен-Кристофе понедельник и вторник, а в среду двадцать второго июля, поскольку ни о каких разбойниках в этих краях не было слышно, брат решил не откладывать дальше наше возвращение. Но вместо того чтобы ехать по старому пути, через Шартр и Сен-Кале, мы отправились на запад, в Ле-Ман, чтобы узнать последние новости из Парижа.

– Если выборщики в Ле-Мане образовали комитет с целью сместить муниципальные власти, Пьер обязательно будет с этим связан, в этом можно не сомневаться, – сказал Робер. – А они непременно свяжутся с Парижем. Я считаю, что больше нельзя терять времени, нужно немедленно отправляться.

Мне очень не хотелось уезжать, но я понимала, что выбора у меня нет. Матушка достаточно ясно выразила свою мысль: мне следует возвращаться в Шен-Бидо, ибо это мой долг, и я предпочла бы встретиться с целой бандой разбойников, только бы не заслужить ее неодобрение. За Жака я не беспокоилась, он уже ходил хвостом за матушкой, и ему так не терпелось бежать в поле и помогать убирать хлеб, что он едва мог выдержать несколько минут, чтобы попрощаться со мной и с отцом.

Не знаю, кто охраняет нас на небесах – великий ли Создатель Вселенной, как говорит Пьер, или Пресвятая Дева и все святые, как учила меня матушка, но я всегда думаю, как это счастливо и милосердно, что высшие силы, управляющие нашей жизнью, кто бы они ни были, скрывают от нас наше будущее. Никто из нас не знал, что этому восьмилетнему мальчику исполнится двадцать два года, когда он увидит своего отца в следующий раз, и никто не подозревал, какой горькой и безрадостной будет эта встреча. Что же касается матушки, то она обнимала своего сына в последний раз.

– Ты потерял Кэти, – сказала она ему. – Постарайся удержать то, что у тебя осталось.

– Ничего не осталось, – ответил Робер. – Вот почему я привез к вам своего сына.

Он больше не улыбался и не казался молодым – ему вполне можно было дать его сорок лет. Может быть, его отрешенный вид, равнодушие к другим людям были только ширмой? Никто не знал, как много из того, что составляло его юность, ушло в могилу вместе с Кэти.

– О нем-то я позабочусь, – сказала матушка. – Хотела бы я верить, что о себе ты позаботишься сам.

Мы погрузились в шарабан и выехали из Антиньера, поднявшись вверх по склону на дорогу. Оглянувшись назад, мы увидели, что бабушка и внук стоят, взявшись за руки, рядом и машут нам, и мне показалось, что они олицетворяют собой все, что есть на свете прочного и постоянного в прошлом и будущем, в то время как нашему собственному поколению – Робера и моему – не хватало устойчивости, мы были во власти и милости событий, с которыми порою справиться не могли.

– Мы находимся совсем недалеко от Шериньи, где я родился, – сказал Робер, указывая бичом куда-то направо. – Маркиз де Шербон не оставил наследников. Я забыл спросить у матушки, кто теперь владеет имением.

– На заводе, по-моему, до сих пор хозяйничают наши кузены Ранвуазе, – сказала я ему. – Можно заехать и посмотреть, если хочешь.

Робер покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Что прошло, то прошло. Но шато и все, что с ним связано, сохранится у меня в душе до самой смерти.

Он стегнул лошадь, заставив ее бежать быстрее, и я подумала, что до сих пор не знаю, какими чувствами были продиктованы его слова – была ли это зависть или тоска по прошлому, оставался ли шато де Шериньи предметом его вожделений, или же ему хотелось его разрушить и уничтожить.

Мы приехали в Шато-дю-Луар, городок, где была рыночная площадь, и сразу же оказались в гуще самых противоречивых слухов. На площади перед ратушей собралась огромная толпа, и люди кричали: «Да здравствует нация!.. Да здравствует Третье сословие!..» – но как-то смущенно и растерянно, словно эти слова были талисманом, который должен отвести беду.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация